Любовь искупительная

— Если то, что ты говоришь, правда, то почему она не осталась? Никто не заставлял ее уходить. Но она ведь не осталась, верно? Она ушла от него вот так просто. — Он щелкнул пальцами. — И ты пытаешься убедить меня в том, что у нее есть сердце!

Мириам тяжело опустилась на стул и взглянула на огорченное лицо мужа. Неужели она и правда надеялась, что сможет помочь ему сама? Какая наивность! Сейчас он был от нее дальше, чем если бы он ушел в горы в поисках золота. Все, что она знала и в чем была уверена, это ее чувства.

— Я люблю ее, Павел, точно так же, как остальных моих сестер. Что бы ты ни думал о ней, я знаю ее и каждый день моей жизни буду молиться, чтобы она вернулась.

Павел вихрем пронесся мимо нее и, выбегая на улицу, громко хлопнул дверью.

Ангелочек лежала на кровати и рассматривала потолок. Она понимала, что поступила правильно, но иногда ее стремление к Михаилу становилось таким непреодолимым, что она испытывала буквально физическую боль. Все ли у него в порядке? Счастлив ли он? Конечно, теперь он уже не ищет и не ждет ее. Он, наверняка, понял, что им не суждено быть вместе. Она знала, что он никогда не сможет простить ее, но теперь он сможет устроить свою жизнь. У него будет Мириам. И будут дети.

Она не может позволить себе размышлять об этом. Если так продолжать, то она начнет жалеть себя. Все кончено, все это уже позади. Ей нужно идти дальше. Она закрыла глаза, стараясь оттолкнуть от себя боль. Потом встала и оделась, думая о тех чудесных событиях, которые с ними произошли.

Шерри жила в семье, которая владела пекарней. Она была счастлива и привыкала к своей новой жизни. Маленькую Веру удочерила семья баптистов, и теперь она в Монтерее со своими новыми братьями и сестрами. Она училась читать и писать, и уже присылала письма. Ангелочку очень нравилось в семье Эксэлов, но она понимала, что не сможет остаться у них навсегда. Они и так были слишком добры к ней, предоставив кров, защиту и дружбу. Они даже помогли ей с новой одеждой. Когда ее спросили, что бы она хотела для своего гардероба, она попросила что–нибудь очень простое из серой и коричневой шерсти.

Сюзанна настояла на том, чтобы она училась. Ангелочек была в отчаянии от того количества знаний, которое ей предстояло усвоить, но ее новая подруга была очень настойчива.

— Ты понятливая, и ты сможешь. Просто не ожидай слишком много слишком быстро. — Уроки давались нелегко, и Ангелочек часто задавалась вопросом, стоит ли овчинка выделки.

Она подумывала, не вернуться ли ей к Виржилу, но отказалась от этой идеи. Каким–то внутренним чувством она знала, что ей нужно делать не это. Но что же тогда?

Сюзанна часто брала ее с собой на рынок, чтобы закупать продукты для семьи. Они ходили по рядам, выбирая мясо, овощи, хлеб, кухонную утварь. Ангелочек быстро научилась торговаться. Это не слишком отличалось от продажи посуды золотоискателям. Она знала, как нужно блефовать. Знала, как изображать безразличие. И обычно покупала нужные Сюзанне вещи или продукты с большими скидками.

— Одного взгляда в твои голубые невинные глаза достаточно, чтобы они отдали тебе все бесплатно. Они из кожи вон лезут, чтобы услужить тебе, — смеялась Сюзанна. — Помнишь, как тебе сделали предложение прямо на рынке?

— Это было не то предложение, Сюзанна. Это было предложение в другом смысле. Это разные вещи.

— Ну, ладно, не смотри на меня так мрачно. Ты ведь сказала «нет» и, надо сказать, очень вежливо.

Может быть, если бы она носила мешковину, мужчины, наконец, перестали бы ее замечать. Но даже сейчас, когда она в своей серой одежде проходила мимо, они оборачивались. Однако никто не решался приставать к ней, и она предполагала, что причиной этому была Сюзанна Эксэл, шедшая рядом; но уж точно не признание ее новой чистой жизни. Эксэлы были известными и уважаемыми людьми в городе. Ангелочек попыталась представить себе, что было бы с ней, окажись она без их покровительства и защиты. Возможно, при первых же трудностях она бы ослабела и вернулась к старому. Эта мысль помогала ей подавить гордость и продолжать принимать расположение семьи Эксэлов.

Она даже стала посещать церковь вместе с ними, ощущая поддержку и защиту, исходившую от Джонатана и Присциллы с одной стороны, и от Сюзанны с другой. Она жадно впитывала все, что говорили о спасении и искуплении, но считала, что не имеет на это права. Она была так голодна и измучена жаждой по этим словам, что, словно лань, стремилась к этим живительным потокам вод. Она часто вспоминала сон, который видела тогда, в борделе Хозяина.

«О, Боже, это ведь Ты говорил со мной тогда, правда? Это был Ты. И той ночью, в доме, когда вдруг появился такой приятный аромат, и я услышала голос, — это был Ты».

Все, что Михаил говорил и делал, теперь стало понятным. Он отражал собой Христа, чтобы она могла увидеть и узнать Его.