Любовь искупительная

Наблюдая за Джоном, Ангелочек вспоминала о тех долгих неделях, когда Михаил выхаживал ее после избиения Магованом. Она вспоминала его нежную заботу и внимание. Он переносил ее худшие выпады с тихим терпением. Он был создан из одного теста с этими людьми. А она была чужой.

Ангелочек не могла удержаться от сравнений. Родной отец ненавидел ее так сильно, что был готов убить еще не родившегося ребенка, выкинуть, словно мусор. Ее мать была настолько одержима им, что почти забыла, что у нее есть ребенок. Пожив с проститутками, Ангелочек привыкла к женщинам, которые непрестанно заботятся о своем теле, боясь старости. Она привыкла к женщинам, которые были сильно озабочены прической и одеждой и говорили о сексе, словно о погоде.

Элизабет и Мириам были чем–то новым и пленительным для нее. Они обожали друг друга. Они никогда не грубили, следили за собой, всегда чисто одеваясь, но в то же время не были слишком заняты мыслями о своем внешнем виде. Они могли часами говорить обо всем, исключая секс. Несмотря на то, что Элизабет была слишком слаба, чтобы выполнять какую–либо работу по дому, она смогла организовать и направить действия Мириам и других детей. Выслушав ее совет, Андрей сделал ловушку для рыбы и поставил на ручье. Лия приносила воду. Иаков пропалывал сад. Помогала даже маленькая Руфь — она расставляла тарелки и кухонную утварь, приносила полевые цветы и ставила в вазу на столе. Мириам стирала, гладила и зашивала одежду, присматривая за братьями и сестрами. Ангелочек почувствовала себя бесполезной.

Когда Элизабет смогла подняться на ноги, она возглавила команду. Распаковав свою посуду, она взяла на себя приготовление еды. Элтманы пополнили свои запасы в Сакраменто, и она готовила вкуснейшую еду — зажаривала соленую свинину, которую подавала со сладкой подливкой и запеченными бобами, пекла кукурузный хлеб, тушила кролика с яблоками. Когда впервые сработала ловушка, она запекла форель со специями. Умело поджаривая на сковороде блинчики, она могла одновременно готовить на гриле двух уток. Едва ли не каждое утро она пекла на завтрак булочки, а в особенные дни замачивала сушеные яблоки и делала чудо–пирог.

Однажды вечером, поставив еду на стол, она сказала:

— Придет день, когда мы сможем купить корову, и у нас опять будет молоко и масло.

— У нас была корова, когда мы только отправились в дорогу, — объяснила Мириам Ангелочку. — Но индейцы положили на нее глаз недалеко от Форта Ларами.

— Эх, я отдал бы папины часы за ложку сливового варенья, — признался Иаков, вызвав громкий смех матери и заслужив легкий подзатыльник.

После семейного ужина у Элтманов была традиция читать и обсуждать Писание. Джон часто просил Михаила прочесть отрывок из Библии. Дети с удовольствием слушали и задавали множество вопросов. Если Бог сотворил Адама и Еву, то почему Он позволил им согрешить? Неужели они и правда ходили по Эдемскому саду голые? Даже зимой? Если там были только Адам и Ева, тогда на ком женились их дети?

Потом Джон, удобно устроившись на стуле, курил трубку, посмеиваясь в усы, а Элизабет пыталась ответить на бесконечный поток вопросов. Михаил делился своей точкой зрения. Он предпочитал рассказывать истории, а не читать.

— Ты бы мог стать отличным проповедником, — заметил однажды Джон. Ангелочек чуть было не начала протестовать и только потом поняла, что это был, скорее, комплимент.

Она никогда не принимала участия в обсуждении. Даже когда Мириам спрашивала ее, что она думает, она пропускала вопрос мимо ушей или задавала его ей же самой.

Однажды вечером маленькая Руфь решила поставить вопрос ребром.

— Ты что, не веришь в Бога?

Не зная, что ответить, Ангелочек сказала:

— Моя мама была католичкой.

Андрей широко открыл рот от удивления.

— Брат Варфоломей говорил, что католики поклоняются рукотворным идолам.

Элизабет бросила на него такой взгляд, что он тотчас же замолчал. И сразу же извинился.

— Не стоит извиняться, — ответила Ангелочек. — Моя мама не поклонялась каким–то идолам, насколько я помню, но молилась много. «Если бы это ей хоть сколько–нибудь помогло», — подумала она.

— О чем она молилась? — настаивала Руфь.

— Об искуплении. — Стараясь не втянуться в религиозную дискуссию, она взяла в руки ткань, которую купил Михаил, чтобы она сшила себе новую одежду. В доме повисло тягостное молчание, от которого мурашки побежали у нее по коже.

— Что такое «искупление»? — не сдавалась Руфь.

— Мы поговорим об этом позже, — прервала ее Элизабет. — А теперь, дети, вам пора делать домашнее задание. — Она поднялась, доставая учебники. Через мгновение Ангелочек подняла глаза и увидела нежный взгляд Михаила. Ее сердце странно затрепетало. Ей захотелось оказаться в прохладной, тихой темноте сарая, чтобы никто ее не видел, даже этот человек, который начинает слишком много значить для нее.