Любовь изгнанницы

– Клянусь благостным небом, мадам, я ни на миг не сомневаюсь в доблести моего отца и его преданности Алой Розе. И если я решила отплыть на континент, так только затем, чтобы умолять Маргариту Анжуйскую как можно скорее прибыть в Англию. Это лучшее, что я могу сделать, чтобы помочь отцу.

Неожиданно их беседа была прервана появлением дворецкого, возвестившего о прибытии герцогини Кларенс. Воцарилось легкое замешательство, поскольку Изабелла Невиль до последней минуты отказывалась прибыть в Гилд-холл, и ее появление в разгар пира было для всех неожиданностью.

Анна была также удивлена. Не далее как два часа назад баронесса Шенли заверила ее, что Изабеллы не будет в Гилд-холле, что было естественно в ее положении. И тем не менее ее старшая сестра в огромном двухъярусном головном уборе, расточая приветливые улыбки, появилась в зале. Двое пажей несли за ней длиннейший шлейф ее малинового платья.

Изабелла присела перед сестрой в самом глубоком реверансе, какой только позволял ее огромный живот, и Анна тут же поспешила поднять сестру. Они обменялись приветственными речами, и принцесса на мгновение заколебалась – где усадить Изабеллу? Сама она сидела между епископом Йоркским и графиней Ричмонд, как ближайшей родственницей Ланкастеров, и подвинуть именно сейчас леди Маргариту означало нанести надменной даме несмываемое оскорбление. К счастью, на помощь племяннице пришел епископ, галантно уступивший свое место Изабелле и удалившийся под предлогом того, что ему необходимо побеседовать с мэром.

– Я не ожидала видеть тебя здесь. Изабелла, – негромко сказала Анна.

Изабелла с изяществом ополаскивала пальцы в поднесенном пажом серебряном тазу с розовой водой.

– Я и сама не думала быть. Однако после того, как леди Шенли сообщила, что ты намереваешься сегодня же отплыть из Англии и больше не сердишься на меня, не выдержала. Нам предстоит разлука, а при том, как идут дела в королевстве, неизвестно, сколько она продлится. Я не хочу, чтобы между нами, дочерьми Делателя Королей, осталась горечь и обида. Вспомни пословицу – одинокая головня на ветру гаснет. И если я первой пришла к тебе с поклоном, не побоясь показаться в тягости всему свету, то, во имя Господа, не так на меня гнева, сестра.

Такие разговоры не было принято вести за трапезой. Изабелла говорила едва шевеля губами, не поворачивая лица к принцессе. Анна же не произнесла ни слова. Ей ли не знать, что даже если на устах Изабеллы расцветают розы, это еще не означает, что ее сердце не таит шипов. Последняя встреча только подтвердила это.

На какое-то время между ними повисло молчание. Анна неспешно ела, ощущая на себе взгляд сестры. С хоров лилась приглушенная музыка. Услужливые виночерпии подливали и подливали гостям, дамы раскраснелись и хохотали, кавалеры состязались в остроумии.

Изабелла вновь заговорила:

– Я считаю, что, когда мы виделись последний раз, я была ослеплена гордыней. Свое старшинство в роду я сочла достаточным, чтобы забыть о том, что твое положение гораздо выше. Я преступила человеческие законы, а главное – забыла о христианском смирении.

– Аминь, – с горечью усмехнулась Анна. – Я уже давно простила тебе, что ты, как девчонку, заперла меня у себя в покоях, но я не смогу забыть, что ты посвятила в мою тайну Джорджа.

– Но я не…

– Ах, Изабель, если ты хочешь, чтобы я все простила и мы расстались дружески, ты не должна лгать.

Ее голос заглушили звуки труб, возвестивших вторую перемену блюд. Стольники торопливо уносили остатки яств, снимали вместе с посудою верхние скатерти, под которыми оказались новые – из белоснежного сукна с золотой бахромой.

На столе появились высокие кувшины с новыми сортами вин, фаянсовые тарелки, прекрасные бокалы синего итальянского стекла, расписанные миниатюрными мифологическими фигурками. На дальних столах, где сидели уже изрядно подвыпившие члены цеховых братств, посуда была проще, тосты – громче, слышался женский визг. Однако все это затихало, когда мимо проплывали строгие церемониймейстеры, негромко, но внушительно напоминая, чтобы мастеровые не забывали, что на пиру присутствуют высокие особы.

В конце зала возникла новая вереница слуг в ярких ливреях, несшая перемену: жареную форель с имбирной подливой, стерлядь, миног, пропитанных ликерами по флорентийскому рецепту, громадного копченого осетра, щук, улиток, анчоусы, мясо дельфина с гарниром из печеных каштанов, укропа, моркови и хрена, белое мясо угря, печеных раков, всевозможные пироги с острыми начинками.

Анна ела, касаясь пищи самыми кончиками пальцев и заставляя себя не бросаться на все подряд. Еда была удивительно вкусной, пряной, разнообразной, а аппетит у нее, несмотря на множество отведанных блюд, совсем не уменьшался. Неожиданно она отметила, что ей не безразлично то, что они с Изабеллой обе в положении, и, возможно, когда-нибудь их дети будут играть вместе. Если, конечно…