Любовь к истории (сетевая версия) ч.13

У меня одно из ранних воспоминаний, как мы во дворе зачем-то затеяли прыгать с крыши гаража. Мне было, наверное, лет шесть-семь. Как обычно, нашелся кто-то бесшабашный, а за ним полезли остальные, и я в том числе. Сверху вниз посмотрел — ужас, оцепенение. Особенно когда мой приятель, более смелый, чем я, прыгнул, подвернул ногу и завопил от боли. А я — следующий. Снизу девочки смотрят (они умнее нас, дураков, — не полезли). Прыгнул, конечно. Куда деваться? И впервые в жизни испытал чувство победы — самой драгоценной из побед, победы над собой. Может, не такая уж это была глупость — прыгать с крыши гаража.

Зачем нужен страх с биологической точки зрения, понятно — срабатывает инстинкт самосохранения. Но страх необходим и для развития личности. Страх нужен затем, чтобы у тебя было, что побеждать. Смелость — это не бесстрашие, а умение побеждать амигдалу. Трусость — наоборот. Когда амигдала побеждает тебя.

Страх, гадина такая, очень извивист и живуч. Справишься с одним — обязательно вылупится новый. При этом в каждом возрасте свои страхи.

По мере приближения старости происходит некоторая переориентация амигдалы. Она перестает так остро реагировать на мысли о смерти. Во-первых, из-за физиологии — постепенно демобилизуется жизненная энергия. Во-вторых, по причинам психологическим. Родители, старшие друзья, а затем и сверстники постепенно переселяются в мир иной. Своих там становится всё больше, они заселяют и обживают потустороннее пространство, делая его менее жутким. Они зовут оттуда старика, ждут его, а здесь всё мало-помалу становится ему чужим, непонятным, неинтересным.

В старости у женщины обычно ослабевает мучительный страх быть непривлекательной, нежеланной. Зачем, если всё уже было, всё уже состоялось?

У мужчин ослабевает соревновательность, исчезает честолюбие. (Это вообще-то один из непременных атрибутов мудрости).

Ну а у человека моей профессии, если он относится к ней всерьез, по-японски, как к Пути, есть свой специфический страх. Я много раз слышал от коллег-писателей, находящихся в творческом кризисе, боязливые речи, что волшебное состояние полета никогда больше не вернется. Некоторые, бывает, с перепугу и в запой уходят.

Допустим, у меня несколько иная писательская специальность — я беллетрист. Мне полеты ни к чему, я строю архитектурные конструкции, снизу вверх — так высоко, как умею. Но и это занятие страшноватое.

Однажды, отвечая на вопрос из «почтового ящика», я уже рассказывал про точку peur de manquer. Повторю для тех, кто не видел.

У меня долго болело некое место на позвоночнике, никак не проходило. Ужасно мешало жить. Я даже начал ходить с тростью, как дешевый пижон. В конце концов пошел к одной французской врачихе с китайским дипломом. Она пощупала меня, полистала какой-то фолиант и говорит: «Это у вас болит точка, которая называется Страх Неудачи. Хотите я вам ее вообще уберу? Что-то она у вас очень уж чувствительна».

Какая-то из этих, видимо

Я подумал-подумал и отказался. Невозможно написать живую книгу, если не вибрируешь от страха, что у тебя ни черта не получится. Даже если это просто детектив. Врачиха сказала: «Тогда могу передвинуть точку в другое место, под лопатку. Ходьбе мешать не будет». Поколдовала там чего-то, помяла, пальцем потыкала, и спина прошла. А Страх Неудачи остался.

И что бы я был без этого страха?

Нет, хочу бояться и радоваться победе над страхом.

Не троньте мою амигдалу.

Из комментариев к посту:

from_ulyanowsk

Спасибо, интересно. У апостола Павла было подобное: "И чтобы я не превозносился чрезвычайностью откровений, дано мне жало в плоть, ангел сатаны, удручать меня, чтобы я не превозносился. Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня. Но [Господь] сказал мне: «довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи”. И потому я гораздо охотнее буду хвалиться своими немощами, чтобы обитала во мне сила Христова. Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа, ибо, когда я немощен, тогда силен”.

firrein

Никого нет. Но, видимо, включается психологический механизм, который компенсирует страх смерти. На бытовом уровне это выливается в веру, что вот ТАМ тебя ждут и ты будешь ТАМ не один.