Любовь к истории (сетевая версия) ч.9

И вот, на самом пике антисемитской истерии барон предлагает наследнице фирмы Кларе Демель так называемый marriage blanc, «белый брак» — то есть совместную жизнь без интимной близости. У продвинутых интеллектуалов тогдашней Европы, по примеру Бернарда Шоу, подобные высокие отношения были в моде. А для благопристойной женитьбы гомосексуалиста на готовой к такому союзу даме существовал еще и особый термин: «лавандовый брак».

В данном случае эта бело-лавандовая свадьба была нужна невесте больше, чем жениху. В 1938 году Австрию оккупировали немцы, и титул баронессы фон Берзевици-унд-Какашломниц помог Кларе уехать из страны в Италию и укрыться там в монастыре до конца войны.

Фиктивный (или, во всяком случае, номинальный) брак, заключенный во имя спасения, получился на удивление прочным — продлился до смерти Клары. Овдовев, барон вдруг оказался единственным владельцем почтенной кондитерской фирмы. Недолго поруководил ею, потом продал и уехал в США, где потом еще много лет блистал в нью-йоркском артистическом бомонде (например, был арт-директором журнала «Вог»).

Это и есть фабула, на основе которой я собирался сделать две повести. Имена действующих лиц, конечно, поменял бы.

Героем первой был бы невероятно расчетливый сукин сын, промотавшийся дворянчик, обуреваемый жаждой богатства. Фашистская угроза, нависшая над Веной, предоставляет ему отличный шанс сорвать большой куш. Барон привязывает к себе жену долгом благодарности. После войны живет в свое удовольствие, пользуясь всеми привилегиями богатства и не будучи обременен никакими обязанностями. Когда же супруга умирает, он хладнокровно продает дело, в которое был вложен труд и талант нескольких поколений, чтобы витать в заокеанских эмпиреях. В общем, «Горький шоколад, или Торжество порока».

Барон Б. Жизнь удалась

Вторая повесть прошла бы по той же канве, но в совершенно другой тональности.

В атмосфере надвигающейся катастрофы (так хорошо показанной в фильме «Кабаре») живет странный художник, умеющий делать из тортов и пирожных прекрасные, недолговечные панно. Он совершенно не приспособлен к жестокому миру, но в час испытаний совершает поступок, на который не решились бы иные мачо: прикрывает своим именем девушку, которая иначе бы погибла. Война заканчивается, но барон не может оставить жену. Она одинока и сломлена. Ее держит на плаву только мечта восстановить из руин погубленную фирму, воспоминание об утраченном рае. Муж успешно помогает ей. Он беспомощен в коммерческих делах, но зато превосходно чувствует моду и стиль. После смерти жены барон пытается продолжить дело, но у него, бестолкового, всё идет прахом. В конце концов, разоренный, он уезжает из Европы в Новый Свет.

В общем, история хрупкого, красивого человека, похожего на кремовую фигурку с торта. И такая же сладкая.

И пусть читатели выбирали бы, какой барон им больше по вкусу — горький или сладкий. И какой правдоподобней.

Такой, в общем, был замысел. Лет десять он у меня промариновался в архиве и вот попадает под ликвидацию.

Прямо скажем, не особенно жалко.

Потом расскажу еще какую-нибудь из так и не сочиненных сказок.

Потом расскажу еще какую-нибудь из так и не сочиненных сказок.

Заставь думака богу молиться

25 мая, 12:39

Уверен, что Дума нынешнего созыва войдет в историю чахлого российского парламентаризма как символ сервильности, бесстыдства и недомыслия. Вот теперь они нам подготовили новый диковинный закон: за публичные действия, «совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих», отныне сулят два года тюрьмы, притом что, как известно, чувства — субстанция эфемерная и трудно замеряемая. Может, завтра кого-то оскорбит, если я напишу в блоге, что в истории РПЦ много стыдных страниц, а послезавтра — если просто не перекрещу лоб, проходя мимо церкви.

Мы помним, как несколько лет назад такие вот оскорбленные ворвались на выставку современного искусства «Осторожно, религия!» (вообще-то адресованную вовсе не верующим), устроили там погром, а впоследствии суд наказал не хулиганов, а устроителей выставки — штрафом. Теперь же, по новому закону, они сто пудов отправились бы за решетку. Впрочем, оно и по христианскому вероучению так предписано (если я правильно помню цитату из Святого Матфея): «Кто ударит тебя в правую щеку твою, откуси падле руку по локоть, а еще лучше по плечо».

Ладно, с современным искусством всё ясно, нет вопросов. Но меня беспокоит искусство классическое — судьба некоторых картин, известных мне с детства и написанных великими русскими художниками.

Спрячу-ка я их под кат, а то знаете… Еще оскорбится кто-нибудь с острым православием головного мозга. Потом проблем не оберешься.

Обидчивые верующие, Христом-Богом молю! Не заглядывайте под кат! То, что вы там увидите, может травмировать ваши чувства.