Любовь к камням

— Само собой, пою веши «У-два» и Элвиса Пресли. «Потри меня нежно», как, по вашему мнению, говорят в Японии. И тут появились вы, Кэтрин, и спасли меня.

Он протягивает мне бокал шампанского. Со дна поднимаются пузырьки. Линии, спирали, двойные спирали. Вино холодное и такое сухое, что напоминает вкусом минерал.

— Вы очень хорошо говорите по-английски. Учились за границей?

— Университет Манчукуо, выпуск сорок пятого года. — Он снова улыбается, стекла очков блестят. — Американцы взяли меня в плен. Я уже немного говорил по-английски, меня сделали радиооператором. — Он медленно вращает руками в воздухе — круговороты преходящего времени. — Потом меня заставили несколько лет работать в Америке, на севере штата Нью-Йорк.

— Я думала, вы моложе.

— Воспринимаю это как комплимент.

Теперь я определяю его акцент точнее. Речь мистера Мусанокодзи простонародная, так говорят американские солдаты из старого военного фильма.

— Камни. Послушайте, вы англичанка, правда? Нравится вам Шерлок Холмс? Я учил английский по Шерлоку Холмсу. «Голубой карбункул» — знаете этот рассказ? «Славный камешек! — сказал он. — Взгляните, как он сверкает и искрится. Как и всякий драгоценный камень, он притягивает к себе преступников, словно магнит. Вот уж подлинно ловушка сатаны». А?

— К сожалению, нет.

— О! Ну что ж, мою военную историю вы уже знаете. Других у меня нет, разве что хотите послушать о соевых бобах или неудачных браках.

Подходит хозяйка и хочет вновь наполнить мой бокал. Во рту у меня остался сильный привкус шампанского. Чувствую, что алкоголь уже поступает в кровь. Стойка кажется горячей, и я распрямляюсь.

— Собственно говоря, меня интересует один ваш родственник. Эндзо Мусанокодзи.

— Эндзо. — Хидеки морщит лоб. — Эндзо? Господи.

— В делах компании он пользовался вымышленным именем — Три Бриллианта.

— Это было необходимо. Эндзо! — Хидеки кладет локти на стойку, наклоняясь ближе ко мне. — Родство между нами очень дальнее. Он двоюродный брат моего дедушки. Паршивая овца в семье. Или, — он хмурится, подбирая слова, — волк в шкуре паршивой овцы. Так можно сказать? Он возглавлял компанию?

— Его имя есть в архивах.

— Я не знал. Мать не произносила его имени. Она была очень ясасии, я забыл эти слова уступчивой, прощающей. Эндзо импортировал все, что возможно. У него были контракты с военным министерством. Теперь оно именуется министерством обороны. Были и другие клиенты.

— Кто?

— Компании, которым требовалось то, чем он торговал. — Хидеки огляделся вокруг мутным взором. — Которые не любили разговоров о себе. Хотите узнать кое-что об Эндзо? Он первый привез фосген в Японию, вот чем он прославился. Грязное дело. Этот… как фамилия того англичанина?

— Которого?

— Вы англичанка, вы должны знать. Картофель-ника.

— Уолтер Рали?

— Вот-вот. Эндзо представлял собой то же самое. Уолтера Рали ядовитого газа.

— Он, видимо, был богачом.

— Не думаю. Эндзо вел дела где-то на юге.

— А дети у него были?

— Честно говоря, я не особенно интересуюсь родней. — Хидеки подается ближе, и я чувствую его дыхание. — Но послушайте, я интересуюсь вами. Вы очень энергичная, а? Очень. Не холодная. Но почему вы такая энергичная, Кэтрин? У меня есть теория, по которой люди делятся на два типа. Хотите услышать ее? Существуют люди дела и люди удовольствия. Вы какая?

— Я из тех, кто не распространяется о своих делах.

— А-ха-ха! Замечательно. В Японии есть поговорка: «Не снимай крышку с вонючего горшка». Выпейте еще. Будьте добры к старику. Выпейте с пьяным.

Я пью с ним. Когда смотрю на часики, уже почти полночь. Невысокий человек с неожиданно громким голосом поет караоке, возможно, уже давно. Непохоже, чтобы он собирался уходить, да и все остальные тоже. Кажется, у них, этих стареющих торговцев, нет домов, куда можно вернуться, только это заведение с наигранной теплотой, лакировкой, имитацией матерей, дочерей, жен.

Я прошу нашу хозяйку заказать два такси. У нее приятное лицо, белое, как рис, от пудры. Ничто особо не выделяется, глаза, нос или губы, страсть или сдержанность. Завидую такой гармоничности. Толчком локтя бужу Хидеки. Он прикрывает ладонью глаза, словно я стала невыносимо яркой, сверкающей от шампанского.

— Я уезжаю. Идет? Вы были великолепны. Может, и вам поехать домой?

— Постойте… постойте… — Мусанокодзи неловко выкладывает на стойку деньги. — Домой не хочу. Я хочу остаться с вами. Вы меня интересуете. — Он вздыхает и обнимает меня за плечи. — Кэтрин. Мой вонючий горшок.

— Большое спасибо.

Его полузакрытые глаза блестят.

— Эндзо. Я расскажу вам о нем больше, если останетесь со мной.

— Лжец.

Он хитро смотрит.

— Но я могу узнать побольше. Жена должна помнить. Она любит моих родных. Знает нас лучше, чем мы себя.

— Тогда чем быстрее поедете домой, тем раньше сможете мне позвонить.