Любовь к каждой собаке

Лена грациозным движением обхватила Мишкину шею, посмотрела ему в глаза:

– Мишаня, не переживай! Я тебе тоже дом найду и самого лучшего хозяина. Уже скоро. Обещаю!

Она вышла из вольера, заперла дверцу и продолжила:

– Короткошерстным сложнее всего пережить зиму. Найду ему квартирную передержку и буду искать хозяина. Пусть пока в тепле посидит.

Женя – невысокая, худенькая – вошла в ворота приюта, встала поодаль и через сетку забора наблюдала за тем, как Лена цепляет Джека на поводок и выводит из вольера. Знакомиться пошли в парк. Женя водила Джека вдоль дорожек, угощала сосисками, Лена рассказывала о его нелегкой судьбе и привычках, а я сопровождала прогулку съемкой.

Лена легко находит общий язык с незнакомыми. Вот и с Женей она быстро сошлась. Женя рассказывала о себе и о том, что всегда мечтала о большой собаке. Лена, не стесняясь, задавала обычные вопросы зоозащитника: сколько комнат в квартире, есть ли дети, кошки, все ли члены семьи согласны взять собаку, нет ли у кого аллергии? Оказалось, что квартира просторная, дети взрослые, кошек и аллергии нет, но несколько дней Женя взяла на раздумья.

Мы вернули Джека в вольер и попрощались с «ручками». Закрыв за Женей ворота, Лена посмотрела на меня просящим взглядом, горстью сложила ладони на груди и сказала с молитвенной интонацией:

– Как же я хочу, чтобы она его взяла. Я буду к ним приезжать, помогать, выгуливать, что угодно делать, лишь бы она его взяла. Какая она хорошая, правда? Она его возьмет. Обязательно возьмет.

Я как рыбак, который каждый день берет удочку, ведерко и идет на речку. Будет ли клев, повезет ли с уловом – он не знает. Но все равно приходит на берег. Если рыбак останется дома, точно ничего не поймает.

Каждый раз, приезжая в приют, я не знаю, что меня ждет. Какие события произойдут, что повезет снять, а что не получится, не успеется. Стараюсь бывать чаще. Мне нужно о многом расспросить Лену на камеру, поговорить с Мариной. Не всегда удается их застать. Очень хочу снять работу и других волонтеров.

Если нет событий, помогаю девчонкам. Вычесывала мохнатую старушку Алису из седьмого ряда. По просьбе Лены давала лекарства песику-эпилептику, когда она сама не смогла приехать. Иногда привожу немного каши с мясом. Спрашиваю у девочек, кого из собак лучше покормить. Они подсказывают. Кормлю.

Но каждая минута в приюте, как на берегу с удочкой – камерой. В любой момент может начаться поклевка и я должна быть готова поймать свою рыбу.

Но кажется, я устала. И физически, и морально. Техника тяжелая. Везу каждый раз все на себе: штатив, камеру, объективы, звуковой рекордер, микрофон.

И эти бесконечные несчастные собаки: то у них что‐то болит, то они голодны, то трясутся от холода. Пока я в приюте, стараюсь не раскисать, но дома наваливается. Ложусь спать, закрываю глаза и вижу торчащие из-за решеток морды. Собаки страшно лают, а подойду, просуну руку в вольер, замолкают. Нюхают ладонь, облизывают и так на меня смотрят, будто это не я, а сахарная косточка. А что я могу сделать? Что? Не могу же я их домой забрать.

Накупила салфеток для слез. Положила рядом с компьютером. Отсматриваю материал и плачу. Как монтировать буду? Не представляю.