«Любовь к родному пепелищу…» Этюды о Пушкине

Такую же большую и кропотливую работу проделал автор проекта реставрации Екатерининского дворца в городе Пушкине А. Кедринский – не только архитектор, но и инженер-строитель, художник, скульптор, археолог, человек, влюбленный в свой труд, в искусство восстановления памятников старины.

Реставраторы тщательно изучали старинные архивные документы. На их рабочих столах можно было видеть копии подлинных растреллиевских планов и чертежей, извлеченные из руин драгоценные обломки с едва сохранившимися следами былой красоты разрушенных дворцов.

После войны от великолепия дворцовых интерьеров сплошь и рядом оставались одни голые каменные стены. Все уничтожили фашисты, и все нужно было создавать заново. Из подвалов Екатерининского дворца саперы извлекли одиннадцать авиабомб, каждая весом в тонну: варварам мало было причиненных разрушений. На территории города и парка начали собирать фрагменты и детали внешней отделки и внутреннего убранства дворца. В соседних деревнях, где жили гитлеровские офицеры, находили разрозненные части мебельных гарнитуров и столовых сервизов, старинные картины, изделия из цветного камня, драгоценнейшие вазы и люстры – фашистские бандиты бросали награбленное при своем поспешном отступлении.

В Петергофе от Большого дворца после войны остался лишь обгоревший остов. Перед реставраторами стояла задача – не консервировать руины, как это сделали, например, афиняне с Акрополем, а воссоздать дворец в том виде, в каком он был в пору осуществления замысла самого зодчего. На основе изучения всех собранных материалов и документов нужно было убрать все позднейшие архитектурные наслоения. Нужно было проникнуться замыслами его создателя и видеть ансамбль в целом – торжественный апофеоз победам России в ее двадцатилетней Северной войне и борьбе за выход к морю.

Между тем все было в развалинах… Заново нарисовать линии кровли и фронтонов помогли сохранившиеся чертежи, снимки и зарисовки, но восстановить растреллиевские купола над угловой дворцовой церковью было исключительно сложно и трудно. Малейшее отклонение в рисунке их форм могло нарушить изящество силуэтов.

Помог случай. В руинах и обломках обнаружили исковерканный каркас луковки, завершавшей один из куполов. Это была ценная находка: исходный масштаб и форма. Реставратор В. Савков начал лепить одну модель за другой. Изучая снимки и зарисовки, он постепенно приближался к первоначальной, растреллиевской, форме купола. Наконец был готов макет купола. Подняли его на высоту. Сфотографировали с той точки, с какой снято было лежавшее перед реставратором фото, чуть-чуть подправили образующие линии, и стало ясно: растреллиевская форма купола найдена!

Но одно дело восстановить детали по сохранившимся, хотя и очень пострадавшим образцам, другое – воссоздать утраченную лепку, орнаменты балконных решеток, золотой декор куполов. Здесь помогают сохранившиеся изобразительные материалы, обмеры и так называемый, метод аналогии, когда детали восстанавливаются сопоставлением с фрагментами других сооружений того же зодчего.

Очень трудно бывает, когда нужно воссоздать декоративные материалы прошлых эпох или уникальную роспись. Так, к примеру, при восстановлении дворца Монплезир, первой постройки петергофского ансамбля, понадобилось стекло, уже изменившее от времени свою прозрачность. Реставраторы обратилась в лабораторию стекла Ленинградского технологического института. Опытному мастеру-специалисту предложили забыть на время всю современную технику и вернуться к петровской поре. И он изготовил стекло по данному ему образцу, «состарив» его путем особой обработки. Когда сопоставили осколок стекла петровского времени, найденный в руинах Монплезира, со стеклом, изготовленным мастером, оказалось, что оба образца неразличимы!

Подобная история произошла и с «лаковой каморой» Монплезира. Все украшавшие ее филенки с лаковой живописью «на китайский манер» погибли. В развалинах бывшего гитлеровского дота нашли несколько кусков полуобгоревших филенок. По этим единственно сохранившимся обломкам нужно было воссоздать всю «лаковую камору». Существовало мнение, что украшали ее китайские живописцы, но по ажурной технике письма роспись на найденной филенке напоминала палехские миниатюры. В Монплезир пригласили известного палехского художника А. Котухина. Тот посмотрел и сказал:

– Да ведь эта наша, русская работа!

Обнаруженная на обороте филенки надпись подтвердила его мнение: двести пятьдесят лет назад русские мастера создавали произведения искусства по привезенным из Китая образцам.

Палешане под руководством своего старейшего мастера Н. Зиновьева восстановили все филенки «лаковой каморы», украсив ее, как говорили в старину, живописью «на китайский манер». Писали они на специально обработанной фанере, материалы взяли другие, современные, но созданные ими росписи по общему своему характеру, стилю полностью отвечают заданию. Сейчас лаковый кабинет уже полностью восстановлен.