Любовь к роковым мужчинам

Тамара опять разрыдалась, и Майя налила ей остывшего кофе. Женщина сначала резко отстранила ее руку, а потом все же взяла чашку и выпила. Когда Тамара немного успокоилась, Майя спросила:

– А Регина не предлагала ему встречу?

– Поначалу, конечно, предлагала. Лодик писал, что не может встретиться, так как тяжело болен... смертельно...

– А что Регина? – Своим вопросом Майя не дала Тамаре опять расплакаться.

– Она, конечно же, настаивала на встрече. Думаю, в каждой женщине живет сестра милосердия. Может, она думала, что он преувеличивает серьезность своей болезни, не знаю... Но Лодик, как вы понимаете, был непреклонен. Разве он мог показаться кому-либо?! А уж такой женщине, как Регина, – вообще никогда...

– Но ведь на личных страницах социальных сайтов всегда предполагается фотография хозяина. Ваш брат свою помещал? У него были хорошие фотографии?

– Что вы! Конечно, нет! У нас остались лишь детские... Все остальные Лодик сам порвал... Да и на сайтах многие вместо своей фотографии вывешивают какие-нибудь картинки... Вот и у Лодика на аватаре была фотография «Шевроле» пятидесятых годов выпуска... Такой изящный синий автомобиль с белым верхом... Он вообще машины любил... Лодик... хотя никогда не только за руль не садился, но даже и в такси-то не ездил.

– А что Регина? – опять задала вопрос Майя. – Как она относилась к вашему брату? Ну... по письмам можно сделать вывод?

– Дело в том, что я хорошо знаю Регину, и потому мне трудно поверить в искренность ее писем, которые, надо сказать, тоже очень хороши. Мне кажется, у них была обоюдная игра в любовь. Лодик твердо знал, что в жизни у него никогда ничего не будет с этой Дульсинеей Тобосской, и потому выплескивал из своей души все самое красивое, что ото всех остальных таил. Знал, что женщина, которой он пишет, никогда не проверит правдивость его слов, никогда не узнает, что они, слова, могут расходиться с делом, с поступками... Да и она, Лодикова Дульсинея, похоже, наслаждалась перепиской с идеальным мужчиной, каких не бывает в жизни... Обоюдный добровольный виртуальный самообман. Регина все реже предлагала встретиться, а потом и вовсе перестала об этом писать.

Тамара замолчала, вертя в руках пустую чашку. Майя хотела предложить ей еще кофе, но, посмотрев на кофеварку, увидела, что и она пуста. Сначала она собралась пойти на кухню, чтобы вскипятить чайник, а потом вдруг спросила:

– Тамара, вы называете Регину своей врагиней... Если можно, расскажите, что ужасного эта женщина вам сделала.

– Ужасного? – Тамара криво усмехнулась. – Да, пожалуй, это ужасно... Она увела у меня... любимого мужчину...

– Получается, что переписка с вашим братом – для нее действительно игра?

– Кто его знает, как все обстоит на самом деле! Может быть, она сначала на что-то надеялась, потом поняла, что виртуальным романом сыта не будешь, а несколько позже в наш коллектив пришел Илья Садовский, который... Словом, он теперь с Региной. Она про Лодика наверняка уже и думать забыла... Последнее ее письмо брату написано месяц назад. Но теперь-то ей, конечно, придется его вспомнить. Она наверняка уже получила его душераздирающее послание... Что за этим последует, остается только ждать...

Майя не успела ответить, потому что вернулся Николай.

* * *

Роман Сергеевич Савельев сразу вспомнил, как недавно наткнулся на жуткую вонючую бомжиху, когда не менее вонючий бомж, почти прижав его к стене дома, возле которого он проходил, протянул крупный белый конверт с желто-белым полосатым кантом и надписью на желтой полосе посредине «Отправление первого класса». Наверно, на эту надпись Роман и купился. Его секретарша отправляла заказные письма именно в таких конвертах. Конверт в отличие от руки бомжа оказался чистым, а под желтой полосой твердым почерком были написаны его имя, отчество и фамилия. Пока Роман Сергеевич рассматривал конверт, на котором даже сто лет немытые пальцы «почтальона» не оставили отпечатков, сам бомж куда-то исчез. Наверно, правильнее было бы порвать послание в клочья и выбросить в соседнюю урну, но Савельев почему-то не стал этого делать. Он, себе же и удивляясь, завернул в соседний сквер, сел на лавочку и вскрыл полученное весьма странным способом отправление, которое никуда не отправлялось, ибо почтовых штемпелей на нем не было. Подхватив листок, выпавший из конверта, Роман прочел: «Твои любовница и жена являются заложницами. Если хочешь их выкупить, с тебя 500 000 рублей. Принесешь деньги завтра в 6.00 на пустырь за мясокомбинатом. Завернешь в пакет и положишь в первый справа контейнер для мусора. Если захочешь сообщить в милицию, там сразу узнают, что настоящее твое имя – Каплун Никита Евгеньевич и что много за тобой тянется странных дел, например, продажа собственной жены, Марии Викторовны Климовой, в сексуальное рабство. С пламенным приветом, жена твоя, Мария Климова-Каплун, или просто Маруся».