Любовь к шпиону

Один из возниц, вероятно получив строгие указания, поспешил слезть с козел, как только увидел Симону, и открыл перед ней дверцу кареты. Когда она забралась внутрь, он молча ее закрыл. Симона боялась, что маркиз и Доркинс могут вернуться раньше, чем она успеет переодеться. Она стянула с себя комбинезон и быстро принялась надевать одежду, лежавшую на сиденье. Шляпу она решила надеть позже, когда они будут подъезжать к вокзалу.

Переодевшись, она снова посмотрела на узел, лежавший напротив нее. Что там могло быть? Узел был прикрыт дорожным плащом, который маркиз снял, когда они выходили из кареты.

Симона выглянула из окошка кареты проверить, не идут ли мужчины, но вокруг было темно и тихо. Девушке вдруг стало страшно. А что, если охрана схватила их? А что, если они теперь тоже пленники, как Уотсон?

— Господи, не допусти этого! — молилась она. — Маркиз не должен попасть им в руки, иначе они тоже могут его пытать! — В отчаянии она истово повторяла одни и те же слова — Господи, не допусти! Господи, не допусти!

Неожиданно она решила, что ей нужно вернуться и посмотреть, что случилось. Симона еще раз выглянула из окошка и, наконец, заметила трех человек, пробирающихся через кусты.

— Благодарю тебя, Господи! Благодарю тебя! — воскликнула она.

Маркиз забрался в карету, и второй человек, должно быть Уотсон, поспешил следом за ним. Как только Доркинс вскочил на козлы, лошади рванули прочь от этого места.

— Вы сделали это, милорд! Вы сделали это! — воскликнул Уотсон. — Как вы додумались?!

— Вы должны благодарить мисс Белл за свое спасение, — с гордостью ответил маркиз. — А теперь вам следует побыстрее переодеться в те вещи, на которых вы сидите.

Уотсон рассмеялся.

—А я-то думаю, что это сиденье такое неудобное!

Маркиз протянул руки и привлек к себе Симону.

—Чтобы не смущать Уотсона, вы должны закрыть глаза, — произнес он обычным тоном, будто они сидели у камина, — или спрятать лицо на моей груди. — И он еще крепче прижал ее к себе.

Неожиданно напряжение в душе Симоны спало и она расплакалась. Она попыталась удержать слезы, но те уже вовсю катились по щекам. Больше не сдерживаясь, девушка разрыдалась — безутешно и горестно, как ребенок. Маркиз стал гладить ее по голове.

— Все хорошо, Симона, — мягко уговаривал он ее, — все кончено, вы замечательно справились! Вы очень храбрая! Я уверен, принц Уэльский будет восхищен тем, что вы сделали, когда я расскажу ему, какая вы героическая девушка

Симона не отвечала. Она почувствовала, как маркиз гладит ее по волосам и, смутившись, попыталась нащупать носовой платок. Маркиз взял ее руки в свои.

— Простите меня, — прошептала девушка.

— Вам не в чем извиняться, — успокаивал ее маркиз. — Мы уже почти выиграли сражение, но не сможем отпраздновать победу, пока не отряхнем землю Германии со своих ног.

— Ох, как я этого жду! — вставил Уотсон, продолжая возиться с новой одеждой.

Симона перестала плакать. Ей стало интересно, почему он так долго одевается. Ей казалось, что когда он залез в карету, на нем были только брюки и рубаха.

—А что делать с париком, милорд? Тут невозможно понять, где зад, где перед.

— Надевайте его так, как вам удобнее, — ответил маркиз. — Под капором будет незаметно.

Симона так удивилась последним словам, что подняла голову и вопросительно посмотрела на маркиза.

— Я вам не объяснил, что Уотсон путешествует с нами под видом вашей камеристки. В британском посольстве я получил на него специальный паспорт на имя Полы Уот. Этот документ легко исправить, когда он сможет путешествовать уже в собственном обличье и под своим настоящим именем.

— Надеюсь, это произойдет скоро, милорд, — откликнулся Уотсон. — Я никогда не представлял

себя в образе женщины, но случись такое лет десять назад, я бы, наверное, выглядел привлекательнее.

Маркиз рассмеялся:

— Сегодня вам достаточно быть хорошо выбритым.

—Я как раз сегодня брился, — ответил Уотсон. — В последнее время это ужасная процедура, доложу я вам, была для меня нечастой и не очень приятной. Они буквально висели надо мной, опасаясь, что я могу перерезать себе горло.

— Ну теперь, по крайней мере, вы сможете побриться в свое удовольствие, — сказал маркиз.

Уотсон глубоко вздохнул:

— Знаете, мне бы, наверное, пришлось это сделать, если бы они стали осуществлять свои угрозы.

—Забудьте об этом, — перебил его маркиз. — Лучше запомните, что вы теперь камеристка мисс Симоны Белл и едете с ней назад в Англию. И наденьте очки, которые я положил в ваш карман.

—А я ломаю голову, зачем они. Я, конечно, не вижу себя со стороны, но, бьюсь об заклад, сейчас меня и родная мать не признала бы.

— Надеюсь, — удовлетворенно кивнул маркиз. — И не забудьте, мы не можем быть в полной безопасности, пока не попадем на борт «Морского конька» и не выйдем в открытое море.

—Я буду осторожен, милорд, — пообещал Уотсон. — Быть пленником у немцев — удовольствие не из приятных, клянусь вам.

— Не сомневаюсь, — ответил маркиз. — Вы расскажете мне об этом позже. Я не хочу, чтобы мисс Симона расстраивалась.

Уотсон замолчал.

Через некоторое время маркиз воскликнул: