Любовь к жизни. Рассказы

– Я, конечно, умею читать и писать, и я знаю, что чечако значит новичок, но я не настолько образован, чтобы написать такое трудное слово, – заявил Малыш в ответ на обвинение Стайна.

Оба хозяина злобно посмотрели на Кита. Кит промолчал о том, что накануне вечером Малыш попросил его показать, как пишется это слово.

– Их это задело не меньше медвежатины! – радовался Малыш.

Кит усмехнулся. С каждым днем убеждаясь в своих силах, в своей возрастающей ловкости, он все глубже проникался презрением к хозяевам. Они не только раздражали и возмущали его, но и внушали ему омерзение. Сам он отведал медвежьего мяса, и оно пришлось ему по вкусу; они же отбивали у него всякую охоту к этой еде. Он благодарил Бога, что Бог создал его не похожим на них. Его неприязнь к ним порой доходила до ненависти. Хозяева раздражали Кита не столько своими вечными придирками, сколько своей беспомощностью. Все-таки он принадлежал к закаленному роду старого Исаака Беллью.

– Малыш! – сказал он как-то во время одной из обычных досадных задержек. – Стукнуть бы их веслом по башке и выкинуть за борт.

– Правильно! – согласился Малыш. – Где уж им есть медвежатину! Рыбу им жевать, а не мясо, вонючкам этаким!

III

Первые пороги находились в Ящичном ущелье, следующие – Белая Лошадь – на несколько миль ниже. Ящичное ущелье недаром было так прозвано. Это был захлопнутый ящик, западня. По сторонам его поднимались отвесными стенами скалы, и выйти из него можно было только через пороги. Русло реки сужалось здесь, и вода, как бешеная, с неистовым ревом мчалась через узкий проход, вздуваясь посередине футов на восемь выше, чем у скалистых берегов. Волны мчащейся реки сталкивались с огромными бурунами, которые клокотали на порогах, не двигаясь с места. Ящичное ущелье пользовалось дурной славой: здесь смерть собирала богатую дань с проезжающих золотоискателей.

Высадившись на крутом берегу, где уже находилось штук двадцать нерешительно выжидающих лодок, Кит и его спутники отправились посмотреть на пороги. Они подползли к карнизу и глянули вниз на кипящий водоворот. Спраг отшатнулся.

– Боже мой! – закричал он. – Да тут не выплывешь!

Малыш многозначительно толкнул Кита локтем и прошептал:

– Трусы несчастные! Бьюсь об заклад, они сдрейфят!

Кит не слушал его. Во время путешествия на лодке он познал упрямство и безжалостность стихии. Ему захотелось помериться с ней силами.

– Нам нужно будет держаться гребня на середине реки, – сказал он. – Если мы отклонимся от него, лодка налетит на скалы…

– И мы даже не узнаем, обо что расшиблись, – докончил Малыш. – Умеешь плавать, Смок?

– Если случится беда, я предпочел бы не уметь плавать: один конец!

– Я тоже так думаю, – мрачно проговорил незнакомец, стоявший рядом с Китом на скале. – Хорошо бы, если бы все это было уже позади!

– А я и за деньги не пропустил бы такого случая! – сказал Кит.

Он говорил вполне искренне, но в то же время ему хотелось подбодрить незнакомца. Постояв немного, Кит направился к лодке.

– Так вы решились? – спросил незнакомец.

Кит кивнул головой.

– А у меня не хватает духу. Я тут торчу уже много часов. Чем дольше я смотрю на реку, тем больше страху нагоняет она на меня. Гребец я плохой, а со мной жена и маленький племянник. Если вам самим удастся благополучно переправиться, не поможете ли вы мне?

Кит вопросительно взглянул на Малыша. Тот молчал.

– С ним жена! – сказал Кит, и ему не пришлось разочароваться в товарище.

– Ладно! – согласился Малыш. – Я и сам думал, что нужно помочь человеку.

Малыш и Кит заторопились, но Стайн и Спраг не двинулись с места.

– Желаю удачи, Смок! – крикнул Спраг. – Я… – он замялся, – я… останусь здесь… посмотрю, как вы справитесь.

– Нам нужно троих в лодке: двоих на веслах и одного на руле! – твердо сказал Кит.

Спраг и Стайн переглянулись.

– Никуда я не поеду, – сказал Стайн. – Если ты не боишься стоять здесь и смотреть, так и я не боюсь.

– А кто боится? – запальчиво спросил Спраг.

Стайн ответил ему с жаром, и пошла перебранка. Кит и Малыш ушли одни.

– Обойдемся и без них! – сказал Кит. – Ты будешь грести, а я сяду на руль. Греби напрямик, и больше никаких! Там будет такой шум, что ты меня не услышишь, а потому помни: грести без передышки и держать прямо!

Они отчалили и вышли на середину реки; течение становилось все более быстрым. Из ущелья доносился грохот. Река спокойно вливалась в ущелье, гладкая, как расплавленное стекло. Когда лодка очутилась между черными скалами, Малыш набил себе рот жевательным табаком и налег на весла. Лодка подскочила на первых порогах, и гребцы были оглушены ревом клокочущих вод, который удваивало эхо ущелья. Путников окатило холодными брызгами. Порой Кит едва различал Малыша, сидевшего на носу. За две минуты лодка прошла три четверти мили и благополучно примчала их к низкому песчаному берегу.

Малыш выплюнул жвачку – во время опасности он забывал отплевываться – и восторженно крикнул:

– Вот оно, медвежье мясо! Самое настоящее! Признаться, Смок, садясь в лодку, я трусил, как черт. А теперь я за медвежатину! Идем переправим другую лодку!