Любовь к жизни (СИ)

Овсянка казалась Роберту противной ровно до тех пор, пока Джуди не попытался её у него отобрать. Тогда Роберт с неожиданной даже для себя самого силой вырвал тарелку из рук Джуди, отскочил подальше и начал стремительно поедать кашу. Джуди подмигнул Ширен – это был его хитрый план,- и утащил у неё один кусок курицы.

После обеда Роберт изволил слушать Уоквэлла. Подписывать он ничего не собирался…Джуди начал ненавязчиво подводить его к мысли о чулане с хлебом и водой на завтрак и ужин…Роберт сглотнул и поставил в указанном Джуди месте большую и красивую загогулину. Отдалённо она напоминала крокодила, форель и орла, но значение её было очевидно.

- Итак, Долина Аррен наша!- громко объявил Джуди на весь замок,- Наша!

- Наша!- вторили ему воины, ничуть не уставшие и почти не пострадавшие во время штурма.

- Сегодня любой сможет лично выразить почтение нашему дорогому королю. Я его портрет повешу в зале. Только он…это…ну, он изначально был не лучшего качества, а теперь и вовсе…но того, кто засмеётся или оскорбит Рейлине, я выставлю за Лунную Дверь. Портрет не целовать, не гладить и не царапать, а то ходют тут всякие, а мне потом бумагу сушить и духами обливать…- половина воинов лежала на полу, помирая со смеху, а обиженный Джуди насупился и пошёл вешать портрет в указанном месте. По дороге он показал его Роберту, и тот не сразу понял, почему Джуди такого плохого мнения о портрете: изображённая на холсте красавица казалась совсем живой. Но, возможно, дело в чуть смазавшихся чертах, хотя на взгляд восьмилетнего Роберта юную леди (должно быть, жену этого Рейлине) они совсем не уродовали.

- Какая красивая…- протянул он, глядя на портрет.

- Красивый. Это вообще-то и есть Рейлине Рокалион,- быстро объяснила Роберту Ширен и не удержалась от улыбки: именно такой реакции она и ожидала.

Волантис принял двух странников в недобрый час: в Астапоре и Миерине бушевал кровавый понос, поэтому пришлось отсидеть в карантине несколько дней. Зато потом их пропустили в город, и там Рейлине с особым удовольствием принимал комплименты и приглашения на обед (и брал с собой Теона). Их состояние увеличилось ещё на стоун (за счёт книг и одной очень неприличной статуэтки из яшмы). Тем не менее, выглядел Рейлине всё мрачнее и мрачнее с каждым днём, под глазами залегли тени, как в дни борьбы с чахоткой, и это волновало Теона.

На пятый день пребывания в Волантисе Теон решил напрямую обратиться к Рейлине.

- Слушай, ты сколько вообще спишь в день?

- Не больше трёх часов,- прошептал Рейлине,- Сегодня только два.

- Неужели чахотка даёт о себе знать?

- Не она одна. Мне тяжело, Теон, очень тяжело. Не знаю, почему я чувствую в последнее время такую тяжесть, но из-за неё мне не удаётся выспаться.

- И вы ничего не предпримите?!

- Тише, тише,- Рейлине болезненно поморщился,- Надо бы посетить лекаря, что-то мне моё состояние не нравится. А ещё нужно идти в Браавос. Как можно быстрее. Забудем о Миерине и Лиссе, мне нужно как можно быстрее на север. На Стену. И ближе к Иным. Там мне станет легче.

- Значит, вы знаете, что с вами!- понял Теон.

- Знаю. Но мне от этого не легче. И посетить лекаря всё же стоит.

На следующий же день Рейлине пришёл на приём к лекарю, и лекарь с удивлением заключил, что ему вреден мягкий климат. Ему следует как можно быстрее отправиться на север, куда-нибудь ближе к Браавосу или Иббену. Вдобавок, у Рейлине начал обостряться туберкулёз. Пока что это выражалось в виде редкого покашливания, но Теон встревожился не на шутку. То, что должно было вылечить Рейлине, тянуло из него силы!

Он ничего не понимал, но зачем что-то понимать, когда можно действовать? Они отправились в Браавос по опасной дороге, проходящей через степи дотракийцев. Несмотря на опасения Теона, Рейлине вполне уверенно чувствовал себя в седле, ему немного полегчало. Холодный ветер с северо-запада заставлял ёжиться теплолюбивых волантийцев-сопровождающих, но придал сил Рейну. Он тоже ёжился, но ему становилось легче, кашель прошёл бесследно, ночью он спал крепко (хоть и мало, меньше шести часов).

- Я сделан из воска и стали. Они плавятся в жару и застывают на морозе, поэтому лучше всего мне сидеть на Железном Троне – там не холодно и не жарко,- с долей юмора объяснил Рейлине. Раз может шутить, значит, в самом деле поправился.

А потом случилось то, о чём их предупреждали все. Они встретили дотракийцев.

Нет, дотракийцы не стали нападать на них ночью, когда все спали. Небольшой кхаласар в тысячу воинов напал на них через час после рассвета. Ну, не напал, но о своих намерениях дал понять очень чётко. На ломаном валирийском их кхал сказал: мы вас отпустим, если вы отдадите всё золото и вот эту красавицу в платке (Рейлине усмехнулся). Возможно, дотракийцы и получили бы своё, но в этот раз им встретился человек с мейстерским образованием, знающий дотракийский.

- Приветствую,- подошёл к их кхалу Рейлине без всякого страха,- Я не женщина.

- Ты в платке,- возразил кхал,- Но ты и не женщина…м-да, ошиблись. Но это не ничего не меняет, я согласен и на тебя.