Любовь как криптология

— Конечно, — развела руками она. — Ах, да. Вы обязаны еще дать расписку, что обязуетесь не разглашать тайну следствия до окончания судебного слушания, и что к нам претензий не имеете.

— Без проблем.

Тянуть они долго не стали, и уже через двадцать минут в комнате сидело целое сборище из юристов, полицейских и вообще непонятных личностей. Не знаю, представлял ли рассказ о Стасе, идее с шантажом и моих приключениях на Крете хоть какую-либо ценность, но его прилежно записали на камеру, составили протокол и дружно подписали. Кстати, тормознули мой монолог при первом же упоминании Томаса. А вот ко второй части занимательного жизнеописания допустили лишь избранных… Точнее, избранного — того самого офицера из окружения Эрики Лау. В принципе, что-либо скрывать у меня резона не было, поэтому я честно поведала о похищении, загадочной химере, личности Томаса и его подручных, а также участии во всей этой истории Фредерика Килкени. Полицейский задавал кучу вопросов, уточняя мелкие детали и по несколько раз возвращался к уже изложенному, пытаясь поймать на лжи. В общем, допрашивал гораздо интенсивнее и жестче, чем собственно об истории с шантажом.

— Кто такой Герберт Слен?

— Простите, кто? — не сразу врубилась я.

— Герберт Слен, — терпеливо повторил офицер. — С его кредитки оплачен ваш билет.

— А, Гарик! — расплылась в дебильной улыбочке я, сообразив, что он спрашивает о Заке. — Так один из бандитов, тот, который мне сбежать помог.

— Почему вы о нем раньше не упоминали?

— Ну так… Еще ж не дошла до этого! Он в конце только нарисовался, где до этого шарился, я без понятия. Понравилась я ему сильно, вот и предложил сбежать. Но когда охрану в порту увидел, только его и видели… Еще и чемодан мой фирменный уволок, скотина! — пригорюнилась я и, наклонившись поближе к офицеру, сокрушенно пожаловалась: — Трусоватый нынче мужик пошел, вот раньше, какие герои жили! Баллады писали, подвиги совершали… А сейчас? Тьфу! Одно разочарование.

— Опишите его внешность, — скрипнул зубами полицейский.

— Н-у-у, — я сосредоточенно нахмурила лоб, соображая, как лучше соврать. Закладывать Зака не хотелось, как ни крути, а он меня от смерти спас. С другой стороны, у Интерпола вполне может оказаться видеозапись камер наблюдения одного из космопортов. — Высокий, худой, волосы белые такие. Короче, типичный маргунец.

На последнем слове у офицера пальцы рефлекторно сжались в кулак, хотя лицо так и осталось невозмутимым. Так-с, значит, записей с камер они или не получили, или не смогли разглядеть его лицо. Хм… вполне вероятно… Зак все время в бейсболке ходил и натягивал ее поглубже, словно скрываясь. Еще в паре метров позади меня тащился постоянно, будто мы не вместе… Я раньше и значения не придала этим фактам…

Мне предъявили для опознания несколько фотографий маргунских рож разной степени бандитизма, на одной из которых и красовался Зак. Он и в жизни-то не выглядел особо взрослым, а на фото так, вообще, запечатлен чуть ли не в детстве. Если бы я подсознательно не ожидала его увидеть, то и не признала бы.

— Это ж орангутанг какой-то! — воскликнула я, закрыв первую фотку с перекачанным маргунцем с плеядой татуировок на плечах. — Говорю же, тот худой!

— А это что за дите? Вы за кого меня принимаете? Гарику восемнадцать точно стукнуло, я лично у него паспорт проверила! А то не хватало еще за совращение несовершеннолетних сесть, — оскорблено пробурчала я и убрала с экрана фото Зака.

— А вот этот похож… Ну… если бы нос подлиннее, брови нарастить и похудеть килограммчиков на десять. Так-с, особые приметы… Шрам от пули на лодыжке… эм… не знаю, не смотрела. Родимое пятно на… хи-хи… не-е, не он! Точно!

— Коротышка какой-то, — забраковала я следующего кандидата. — Гарик во какой был! — я приподняла руку над головой сантиметров на двадцать, задумчиво почесала макушку и вытянула ладонь на максимальное расстояние. — Или даже такой…

Короче, допрос продлился почти до двух ночи, и вымоталась я жутко. Мне было предложено на выбор или сматываться сейчас, или подождать до утра и чесать на все четыре стороны. Убраться из этого неприятного места хотелось в ту же секунду, но, здраво рассудив, что ночью, без вещей и денег мне в лучшем случае придется ночевать на лавочке, а в худшем — стать жертвой маньяка, я осталась в камере до утра. Кроме того, нужно ведь потрясти доктора на тему «Каков прогноз, и сколько мне осталось?».

В полвосьмого утра я уже торчала в холе с документами на руках, карауля опаздывающего эскулапа. Тот явился буквально за минуту до начала рабочего дня, и отмахнулся от меня с формулировкой о страшной занятости. Впрочем, сдался он спустя полчаса, после того как я в третий раз заглянула в кабинет с неизменным вопросом «Уже можно?». Видимо дошло, что срочнее меня дел у него не существует.

— Да, можно! — гаркнул доктор, шмякнув о стол планшеткой.

— Ой, как хорошо, — я проскользнула в кабинет, скромно присела на самый край стульчика и хлопнула ресницами. — Так что с моими анализами?

— Анализы пришли, прогноз не ясен.

— В смысле?