Любовь как откровение

Не спрашивая разрешения, доктор Пудовкин по-хозяйски присел на стул рядом с кроватью, откинул одеяло, сам приподнял пижаму пациентки и стал пальпировать живот. Он неторопливо гулял пальцами по Лилиному телу, осторожно прощупывал, словно внутри, в утробе, хранились сокровища. Его прикосновения были приятны и даже утешительны. При этом он приветливо улыбался, будто ему нравилось это незатейливое занятие больше всех других дел на свете.

– Похоже на камушки в желчном пузыре, – сказал Владимир Олегович. – Сегодня я распишу вам назначения, будем тщательно обследоваться, а потом решим, что нам с вами делать.

– Потребуется операция? – встревожилась Лиля.

– Пока не знаю. Попробуем обойтись без неё, – пообещал Пудовкин, вставая со стула.

– Владимир Олегович! А от чего образуются камни? – удивлённо спросила Лиля.

– Ох, женщины! Всё-то вам надо знать! – весело усмехнулся доктор и объяснил, как школьнице. – Представим чайник. Если им долго пользоваться и не чистить, то в нём образуется накипь. Отложения солей, растворённых в воде. С течением времени в человеческом организме тоже всякие шлаки затвердевают и откладываются в разных местах. Иногда лежат себе годами, а порой начинают беспокоить своего хозяина, мешают проистекать нормальным процессам. Возрастные изменения. Всё изнашивается, нет ничего вечного. От всего лишнего, нездорового, надо избавляться. Вот и весь сказ!

Доктор вышел, и Лиля опять осталась одна. «Растолковал как девчонке, а сам, пожалуй, мой ровесник или даже моложе. Впрочем, больной человек всегда слаб, зависим и даже глуповат рядом с лечащим доктором, – размышляла она. – Значит, камни. Жила страстями, горячечными вспышками. Страсти перекипели и выпали в осадок, отложились камнями. Нет ничего вечного, это точно!»

Что такое болезнь? Это предательство собственного организма. Живёшь, строишь планы, намечаешь сроки, а тело вдруг предаёт тебя, и всё срывается. Коварно, без ультиматума, организм отказывается служить. У тела свои законы, свои ритмы. В них нет ни выходных, ни праздников, ни сезонов. Органы работают день и ночь, круглосуточно, и капризно требуют ухода, как всякий механизм, в котором случилась поломка.

Лиле пришлось подчиниться и терпеливо выполнять все врачебные указания. Она перемещалась по кабинетам, где её обследовали и обнаруживали новые физиологические подробности, касающиеся её организма. Она исполняла печальную необходимость и казалась себе неухоженной, встревоженной тёткой неопределённого возраста, упакованной в бесформенный махровой халат. У каждой леди выпадает такое короткое время, когда она позволяет себе расслабиться и становится простой тёткой. У Лили подобный период затянулся, и это происходило с ней впервые. Больничные коридоры тянулись, как тупая, надоедливая боль. Хождение по ним вызвало типично женский страх – боязнь увядания. Вдруг болезнь уничтожит красоту, а вместе с красотой развеется всё её очарование, и набегающие годы, как волны, захлестнут с головой…

Лиле ставили капельницы, и постепенно ей делалось легче. Под капельницами хорошо думалось, а потом отменно спалось. Доктор убеждал её потерпеть, не спешить выписываться, потому что он очень надеялся, что удастся разделаться с её проблемой без оперативного вмешательства.

Доктор Пудовкин был очень весёлым и приветливым. Он к месту острил, и часто повторял: «Ах, женщины!» или «Вот у вас, у женщин». Лиля уже знала, что он из семьи потомственных врачей, и, возможно, многие шуточки передавались из поколения в поколение. Скорее всего, он машинально копировал отца или уважаемого наставника, но знал ли Владимир Олегович женщин по-настоящему, не по учебникам, не по рентгеновским снимкам и не по историям болезней? Какой была его собственная мужская история? Чем лучше становилось Лиле, тем сильнее ей хотелось узнать про доктора как можно больше.

Её навещала Зинаида. Их отношения потеплели, и Лиля была искренне рада этому, даже если сближение случилось по поводу её недомогания. Увидев Зинку в своей палате, она даже пустила скупую слезу – так она была растрогана. Зина быстро промокнула ей лицо своим носовым платком и чмокнула в щёку.

– Всё обойдётся, Лиль! Будешь опять, как новенькая! Ты только что-то на себя не похожа, надо тебе халат сменить. Спрятала всю фигуру, никакой элегантности, – шутливо проворчала Зина.

– Мне было так плохо, Зиночка, что я совсем не задумалась, как буду выглядеть. Схватила старый тёплый халат – и вперёд. Почему-то мне казалось, что в больнице будет холодно. Погода-то на улице – дрянь. Вот так, Зина! Лежу тут – тётка тёткой и думаю, что любовники приходят и уходят, а камни в организме остаются, – грустно пошутила Лиля. – Если честно – чувствую себя ущербно.

– Ничего, мы тебя облагородим! – заявила Зина.

Через день Зинаида привезла щегольской бархатный халат, тапочки в виде мягких туфель, цветом в тон к халату и красивую заколку для волос.

– Ну-ка, одень! – распорядилась Зинаида. – Я на себя мерила в магазине, думаю, и тебе пойдёт.

Лиля облачилась в обновки.

– О, другое дело! – обрадовалась Зинаида. – Дай-ка, я тебя ещё причешу!