Любовь, как следствие вендетты

— Я не боялась бы тебя, даже если бы ты был моим настоящим мужем, — закончила она, хотя после некоторого раздумья призналась себе, что этот смуглый иностранец заставил ее почувствовать себя как-то неловко. Но это был не страх. Нет, она никогда не чувствовала страха даже перед лицом смерти, но его угрозы нервировали ее.

— Итак, я тебе не настоящий муж? — заговорил Дарес после долгой паузы. — Скажи, что ты имеешь в виду?

Насколько я помню, мы официально зарегистрировали наш брак, даже если никому из нас и не нравилась эта идея.

Он насмехался над ней, выставляя ее посмешищем.

Она молчала, не находя подходящих слов. Чтобы удовлетворить себя, ей нужно было ударить его, и он, несомненно, получил бы пощечину, если бы не был осторожен.

— Я твой муж… к несчастью для меня. Если бы твой брат не был бы таким плохим водителем, ничего этого не было бы…

— О! — ее ярость вырвалась наружу. — Не смей обвинять моего брата. Если бы ты не имел такого ненормального деда, ничего этого не было бы! Его надо было упечь в психушку.

К ее удивлению, он рассмеялся.

— Поэтому мы объединили наши фамилии, — он добродушно посмотрел на нее. — А ты говоришь, что мы не женаты.

Тут его тон изменился, и он добавил:

— Ты не ответила на мой вопрос. Что ты имела в виду, когда говорила, что я не настоящий муж?

— Ты хорошо знаешь, что я имела в виду!

Его насмешливость вернулась, хотя в глазах темнела угроза.

— Это можно легко исправить, знаешь ли, — мягко сказал он, и она побледнела. Дарес позволил ей обдумать его слова, прежде чем тем же мягким тоном добавил: — Помни о моем предупреждении… и не выводи меня больше!

Тони тяжело сглотнула, пытаясь проглотить что-то застрявшее в горле. Греки были любвеобильной нацией… пожалуй, самой любвеобильной в мире. Она не должна рисковать с этим человеком, она была уверена, что он не отличается от остальных, а женщина, которая постоянно находится в его доме, могла бы однажды соблазнить его, и он не удержался бы.

— Я лучше пойду к детям, — подавленно сказала она. — Они хотят чаю.

— В два часа дня? — его брови слегка приподнялись. — Они не останутся здесь. Ты понимаешь?

Ее сердце екнуло, но спокойствие быстро вернулось, и она решительно сказала:

— Они мои племянники, и они останутся здесь. Мне жаль нарушать твою спокойную жизнь, — добавила она, но испортила впечатление довольной улыбкой. И добавила: — Моя сестра нуждается больше, чем твоя!

Он сжал зубы.

— Ты уберешь этих ублюдков отсюда… и быстро. — Он пошел к дверям.

— Это невозможно, даже если я захочу. Нет денег на билеты.

Дарес медленно повернулся, глядя на нее в замешательстве.

— Ты взяла билеты в один конец?

— У меня не было денег взять билеты и обратно… во всяком случае пока нет! А моя сестра не может им купить билеты.

Его лицо потемнело. Казалось, он готов был взорваться.

— У тебя есть пять тысяч фунтов стерлингов! — прогремел он. — Используй их!

И он оставил ее, широко шагая по газону. Оставилнаедине с ее мыслями о том, что он сказал. Она угрюмо подумала, что, ни один из планов мести, кажется, не воплотится в жизнь. Но он все же узнает, во сколько обходится высокомерие!

Глава четвертая

Спустя некоторое время к Тони вернулось спокойствие. Что ее муж может сделать? Он не выгнал детей сразу, а значит, очевидно, они могут остаться. До конца каникул она придумает, где достать денег, чтобы отправить их домой… и себя саму. Совершенно ясно, что ей придется сопровождать их. Может, можно будет одолжить деньги у отца. Да, через некоторое время она напишет ему; он, конечно, пришлет их ей, хотя когда она сможет вернуть долг, она не знала. Господи, какую же кашу она заварила, согласившись выйти за него замуж, чтобы отомстить за несколько обидных слов об англичанах! Много лучше было бы забыть их… и все же она не жалела, что привезла детей сюда. Пэм устала и явно заболела бы, если бы не отдохнула. Беспокойство о том, что та потеряет работу, не проходило, и вдруг Тони показалось ужасно несправедливым, что Дарес обладает таким состоянием, а Пэм живет в такой нужде.

Если б можно было взять немного денег мужа и переслать их сестре! Тони потрясла головой, ругая себя за такие мысли. Теперь она на себе узнала жесткость Дареса, и было бы совершенной глупостью не принимать во внимание полученный урок.

Когда она подходила к дому, послышались громкие голоса детей. Дерзким тоном они выпрашивали у Марии что-нибудь поесть.

Они здорово хамили женщине, правда, большую часть наглых насмешек она не понимала, но их дерзкий тон понять было нетрудно, и она отвечала им по-гречески:

— Не грубите мне, пожалуйста! А кушать вы будете в назначенное время, и не раньше. Уходите, пожалуйста, из кухни. Вы — проказники. А если вы немедленно не уйдете, я возьму веник!

— Что она говорит? — это голос Робби, нахальный и очень удивленный.

— Она не говорит по-английски. Глупая старая корова!

Опешив, Тони быстро зашагала к кухне.

— Я думаю, что она собирается гоняться за нами с веником, — захихикала Луиза, — она на него показала.

Давайте заставим ее? Это будет ужасно смешно!