Любовь как война

– Я сообщил ему о смерти Константина и попросил господина Кожевникова подъехать к нам в отдел. Но он, узнав, где произошло преступление, сказал, что будет тут максимум через полчаса. Я велел рулить сюда.

– Хорошо, опроси его, как приедет.

– Давай ты, Андрюх! Я сейчас в дом напротив. Там, говорят, живет местный сплетник. Старикан, имеющий подзорную трубу и страдающий бессонницей. Надо бы с ним побеседовать…

– Ладно, беги!

– Вот телефон убитого, – Сергеев положил на стол сотовый. – Я, кстати, проверил его. Покойный звонил Борису вчера дважды. Еще ночью. И под утро. Тот трубку не взял.

И унёсся, что-то выкрикивая в свой мобильный.

– Племяш, – бросил Левченко. – Любимый причем. Сын единственной сестры. Как я не хотел, чтоб он в органы пошел, но не послушал… С детства, сказал, мечтаю. И виноват в этом я. На меня похожим стать хотел, отец-то их бросил.

– Хороший парень. И сразу видно, толковый.

– Вот именно! Мог бы себе другое применение найти. Стать тем же адвокатом, как Моисеев. И бабки грести лопатой.

– Но кто-то должен следить за порядком. Без вас, полицейских, все полетит в тартарары. Адвокаты станут не нужны, если арестовывать преступников некому будет. – Она подбадривающе улыбнулась майору. – Мальчишки очень нуждаются в понимании. Особенно те, что уже выросли.

– Теперь я понимаю, почему ваши ученики не забывали вас долгие годы. Вы очень чуткий, добрый, сопереживающий человек… – Андрей улыбнулся в усы. – И чай у вас вкуснейший.

– Я добавляю в него сушеные листья и травы.

– Как моя мама. – Он сделал еще глоток и с наслаждением зажмурился. – Скажите, Ольга Алексеевна, Константин всегда звонил вам перед тем, как нанести визит?

– Да, конечно. Я же не всегда бываю дома.

– Но ни вчера, ни сегодня… он?..

– Не звонил.

– Странно. А вы не в курсе, он ни с кем из жильцов вашего подъезда не свел дружбу?

– Не могу сказать, не знаю.

Тут из прихожей донесся шум. Левченко, сидящий спиной к двери, резко обернулся.

– Вы кто такой? – спросил он ввалившегося в квартиру мужчину.

– Это Борис Кожевников, – ответила за того Ольга Алексеевна. И уже своему бывшему ученику: – Проходи, Боря. Чай будешь?

– Не откажусь. – Гость быстро разулся, стянув с ног ботинки без применения рук. Просто упер в пятку носок другой ноги и рывком скинул сначала левый ботинок, а затем правый. После этого прошел в кухню и порывисто обнял Ольгу.

– Привет. – Она потрепала его по темным волосам. Когда-то они были жесткими и торчали в разные стороны, теперь прическа была идеальной. – Рада тебя видеть, Боря.

– А я вас. Жаль, что встретились при скорбных обстоятельствах…

Она тяжело вздохнула, соглашаясь с ним.

– Кожевников, – представился Борис, протянув руку оперу. Тот пожал ее и назвал свою фамилию. – А Саня где? – обратился Боря к Ольге Алексеевне. – Поздороваться хотел.

– В комнате у себя. И лучше его сейчас не беспокоить.

– Понял.

Кожевников уселся за стол. Положил на него руки, сцепив пальцы в замок. У Бори были очень красивые кисти. Запястья широкие, по-мужски крепкие, а ладонь узкая, с длинными пальцами, увенчанными аккуратными ногтями. В остальном Боря был мужчиной ничем не примечательным. Обычным. Среднего роста и комплекции, с приятным, но маловыразительным лицом. Людей с подобной внешностью привлекательными делает обаяние. И оно в Боре всегда присутствовало. Теперь же еще и лоск появился. Она была несколько удивлена, увидев своего ученика через десять лет, прошедших с момента последней встречи. Он был совершенно непрезентабельным в тридцать: волосы торчком, кожа то воспаленная, то шелушащаяся, одежда в беспорядке, а про обувь и говорить нечего – пятки сбиты из-за того, что Боря вечно упирался в них носками, чтобы стянуть ботинки. В сорок у него был уже совсем иной, как говаривала ее мама, коленкор или, по словам ее нынешних воспитанников, «лук».

– Как вы быстро добрались, – сказал Левченко.

– Машину бросил, спустился в метро. А то сейчас бы все пробки собрал…

Ольга Алексеевна поставила перед ним чашку с чаем. Борис поблагодарил ее кивком и обратился к оперу:

– Костя звонил мне ночью, но я не слышал сигнала. Ставлю на беззвучный режим, когда сплю.

– Да, я в курсе, что он звонил вам. Мы проверили телефон.

– Думаете, ему нужна была моя помощь?

– Последний звонок был сделан незадолго до смерти. Так что, да. Ему нужна была помощь.

– Но он даже не знал, что я в России…

– Ваш друг умирал долго. – Левченко как будто его не услышал. – Его смертельно ранили, но не убили.

Борис поежился.

– Я думал, когда перерезают горло, смерть наступает мгновенно.

– Смотря как нанесен удар. Я знавал тех, кто выживал после такого ранения. Главное, помощь вовремя оказать. Ваш друг пытался позвонить, но смог, как я понимаю, только набрать номер, по которому звонил последний раз. Он был ваш…

– Еще чаю? – спросила у опера Ольга.

– Будьте добры. – И обратился к Боре: – Я понял, что вы давно не были в России?

– Десять лет.

– Ого!

– Столько же не видел Костю.

– То есть вы не в курсе, были ли у него враги?

– В курсе – были.