Любовь как война

Ольга Алексеевна покинула ванную, облачилась в костюм. Брюки оказались чуть великоваты в талии. Похудела! Хорошо хоть не фатально, ведь на то, чтобы подбирать пояс, времени не было. Да и говорят: на дорогу не шьют.

– Мама, ты дома? – донесся из спальни голос сына. Ольга мысленно застонала. Ей не хватило какой-то пары минут на то, чтобы покинуть квартиру. Саша был вполне самостоятелен. Мог завтрак себе сготовить (вернее, положить приготовленную ею еду в тарелку, заварить чаю, а потом всю посуду помыть) и занятие на день найти, но в случае, когда он просыпался и мать была дома, он ждал от нее ухаживаний за собой. Накорми, напои, убери, выслушай, посоветуй! А если не уделишь должного внимания, сразу истерика. Оля иногда думала, что ее сын гораздо умнее многих. В искусстве манипуляции он совершенно точно добился совершенства. Единственный, на кого он не мог никаким образом влиять, был Ларион.

– Сынок, я убегаю, – выпалила Ольга, торопливо натягивая ботинки. – Там каша на плите еще теплая, покушай.

– Мама, останься.

– Я не могу, Саша!

– Пожалуйста…

В его голосе было столько мольбы, что она замерла. Затем, стянув ботинки на манер Бориса, прошла в спальню.

Сын был бледен и грустен. Ольга Алексеевна потрогала его лоб. Температура вроде нормальная.

– Что с тобой? – спросила она.

– Я знаю, куда ты собралась. Не ходи.

– Я на работу иду…

– Нет! – Саша резко сел. – Не туда…

– Сынок, сегодня четверг, рабочий день, у меня уроки, – как можно мягче проговорила Ольга.

– Сейчас ты не туда направляешься. Уроки у тебя с двенадцати. Я знаю твое расписание.

Вот этого она не ожидала! Саша был в курсе, по каким дням она работает с утра, а по каким с обеда? И тут он ее добил:

– Ты на кладбище идешь. И только потом в школу.

– Почему ты так решил?

– Ты это делаешь из года в год. В определенный день.

– Сегодня день рождения твоего отца.

– Но он же умер! Так почему ты придаешь значение тому, когда он родился?

– В моем сердце он до сих пор живет. Как и твой брат.

– Я не понимаю, – выдохнул Саша. – Твое сердце не горшок. А воспоминания не герань. Как одно может жить в другом? – Сын выбрался из-под одеяла и свесил ноги на пол. – Мне надеть носки?

– Конечно.

– Если я это сделаю, ты не пойдешь на кладбище?

Сын ни разу не бывал на могилах отца и брата. Даже в день похорон. Когда автобус, в котором ехали те, кто желал проводить покойных в последний путь, подкатил к воротам кладбища, у Саши случился припадок, и его оставили в салоне на попечении Валеры. Саша хватал за руки мать. Хотел, чтобы она несла вахту возле него, но Ольга в кои-то веки не пошла у него на поводу. Ей нужно было хоронить мужа и младшего сына. И она жестко поставила Сашу на место. Рявкнула: «Успокойся!» И покинула автобус, ни разу не оглянувшись на рыдающего сына…

С тех пор прошло шестнадцать лет.

– Мама, смотри! – Саша продемонстрировал матери свои ноги. На них были не только носки, но и тапки. Те самые «чуни».

– Хочешь, поедем со мной? – Она не предлагала сыну этого больше десяти лет. Раньше звала, но Саша делал вид, как будто не понимает, о чем она вообще.

Он сразу сник. Плечи опустились, улыбка угасла. Нервно скинув с ног тапки, Саша выпалил:

– Нельзя ходить туда, где гробы! И мест таких быть не должно! Умерший обязан раствориться во Вселенной без остатка. Душа в космосе, тело в земле!

– Я знаю, ты боишься кладбищ, поэтому не заставляю тебя их посещать. Но не мешай и мне.

– Я не боюсь, они мне противны. – Он брезгливо передернулся. – И я не мешал тебе никогда… Разве нет? Сегодня не ходи!

– Почему?

– Там случится нехорошее.

– Что именно?

– Не знаю. Вот ты, например, когда смотришь на хмурое небо, знаешь, что случится: дождь, гроза, ураган? Или ветер разгонит тучи и наступит ясная погода? Вот и я не знаю результата, но…

И он резко замолчал, заметив ворону, усевшуюся на перила балкона. Птицы Сашу завораживали. Он мог проводить много времени, наблюдая за ними. Ребенком он уговорил мать завести попугая. Но тот прожил в их доме всего месяц. Сын нечаянно свернул ему шею – не рассчитал силы, лаская его. С тех пор пернатыми он любовался на расстоянии.

Оля, воспользовавшись тем, что все внимание Саши поглощено вороной, быстро покинула комнату, а затем и квартиру. Обувалась она в подъезде, стоя на коврике у двери. Там же накидывала куртку. И спускалась не на лифте (его двери иной раз с таким грохотом открывались!), а по ступенькам. С девятого этажа!

…Кто бы знал, как она устала сдерживать боль, что заполняла ее. Не давать ей разорвать себя на куски. И даже просто выплеснуться наружу. Чуть перельет через край – и уже не остановишь. Ольга терпела ради Саши… У него никого нет, кроме нее…

Она вышла из подъезда и направилась к метро. До него, к счастью, идти было семь минут – не успеет замерзнуть и дать ветру и влажности испортить макияж. Ольга шла по тротуару, когда услышала оклик. Звали ее по имени-отчеству из притормозивший возле нее машины.

– Здравствуйте, забирайтесь быстрее в салон, а то вас сейчас снесет.

Ольга заглянула в окно. За рулем сидел сержант Сергеев. С дружелюбной улыбкой он открыл перед ней дверцу.