Любовь как закладная жизни

— С первого взгляда просечет, малышка. Он и сейчас в курсе обо всем, думаешь, чего над тобой тучей ходит? Доставал же он тебя, было? — Боров пальцем поднял ее лицо, дождался слабого кивка. — Так потому и дергал, что полностью знает, какой ж… чем это все обернуться может, усекла? — он старался, правда.

Бусинка сдвинула свои бровки, против воли заставив его ухмыльнутся. Стрельнула в Вячеслава глазами.

— Вячеслав Генрих… — она даже вздрогнула, когда сама себя прервала, он ощутил это. Тяжело вздохнула и прижала свой лоб к его плечу. — Вы… ты ведь ту, ну, тогда, в клубе… Ты же ее ни от кого не прятал, и ничего, вроде…

Вячек сдавленно ухнул, не зная, смеяться ему или выругаться. Дите-дите.

— Бусинка, девочка моя, — он уже двумя руками обхватил ее лицо и снова поднял голову, не обратив внимание на сопротивление смущенной Бусинки. — Да мне по херу, что с той девкой будет. Она никто для меня, ноль, понимаешь? За тебя — я не просто кого угодно урою, себя пристрелю, лишь бы тебя выгородить, защитить.

Агния не была уверена, что сумеет сейчас вдохнуть. Что помнит, как люди дышат. То, что он говорил — это было и страшно, и как-то так… Его слова будоражили все внутри нее.

И вспомнилось то, что раньше прошло мимо сознания, чего Агния не замечала, не понимала, хоть и видела, слышала. Как он смотрел иногда на нее, как спал у нее на коленях и его аж трясло. Агния даже рот уже открыла, чуть не спросив о той ночи и их первой ссоре. И тут же захлопнула. Бог знает отчего, но не смогла, не посмела голосом оживить то, что, казалось, только на уровне ощущений стоило оставить. И как совсем недавно Вячеслав то ли пошутил, то ли пообещал: «сам подохну, тебе не дам» — вспомнила. Она тогда мимо ушей пропустила, а сейчас… Выходит, все это время, что Агния боялась, будто Вячеслав Генрихович в ней только подопечную видит, он…

Ей и страшно стало, да. Он говорил не то, чтоб веселые вещи. Нет, конечно, то, что касалось его слов о ней — это… Ух, у нее даже сравнения не было. И сердце в горле колотилось, и глаза «приклеились» к его лицу, к его глазам, таким же темным и яростным, как и когда он над ней нависал сорок минут назад.

— Бусинка, ты меня, вообще, слышишь? Че замерла, как каменная? — с невеселой усмешкой, Вячеслав провел по ее лицу пальцами.

Она кивнула, не в силах пока еще ни подобрать слова, ни произнести их. Не в состоянии выразить то, что бушевало в душе. И вместо этого подалась вперед, крепко-крепко обхватив Вячеслава руками за пояс, прижавшись губами к его коже.

Его руки в ответ сжались на ней просто нереально сильно. Так, что Агния даже немного поморщилась. Но тайком и ничего не сказав Вячеславу.

— Ну, так что, Бусинка? Ты сумеешь понять, если я пройду мимо и не гляну на тебя? А не рыдать, как вчера, когда я пообещал, что вернусь, к тому же. Сама сможешь на меня посмотреть, будто я тебе по фигу? — тихо спросил Вячеслав, прижавшись лицом к ее волосам.

— Я… — она замолчала, вздохнула, — попробую. Не знаю. Правда. Вы… ты — все для меня. И если так надо…

— Не надо, малышка, в том и дело. Не надо, — Вячеслав глубоко и жадно вдохнул, собрал ее волосы в пригоршни, и прижался губами к виску. Так сильно, давяще. — Я дам тебе денег, вообще забудь об этом ресторане. Чтоб все забыли о тебе…

— Нет, Вячек, — она не хотела с ним спорить, но и просто так согласиться на то, что он хотел, не могла. — Я не знаю, правда. И … Ты, наверное, лучше знаешь об этом, только…Я… — Агния зажмурилась. — Это все так…

Он вздохнул, прервав ее:

— Бусинка, глянь на меня, — не ожидая, пока Агния поднимет голову, Вячеслав сам заставил ее посмотреть на него. — Неделю, давай, пока, хоть на неделю отодвинем ресторан. И что-то попробуем решить? Я, между прочим, уже Щуру сказал, что тебя буду продвигать, а за базар… — он усмехнулся.

Агния не нашла сил спорить. Да и подозревала, что он бы не позволил. Вот было у нее такое ощущение, что реши Вячеслав запереть ее в квартире, а то и еще где-то, где ее никто точно не узнает, и ни на что уже он не посмотрит. И ей казалось, что у него сейчас есть такое желание, очень сильное. Просто Вячеслав с тем пока борется. А может она и ошибалась.

Так или иначе, но Агнии пришлось согласиться на недельный «отпуск». Вячеслав сказал, что все объяснит Семену Владимировичу. А потом ему позвонили, и он начал звонить, про дверь кому-то что-то велел. Про дверь в ее квартире, как поняла Агния. И еще что-то, что ей уже не было слышно, потому как Вячеслав отошел и отвернулся от нее, и говорил шепотом.

И оказалось, что ему надо уходить.

Тогда Агния, все еще растерянная, мало что уяснившая и понимающая, и еще больше нуждающаяся в пространстве и времени после всех этих слов и откровений, заявила, что пойдет в консерваторию. У нее после обеда две пары еще. А если Вячеслав уедет, какой смысл ей сидеть?

Вячеслав не хотел. И нахмурился. И даже уже головой дернул. А потом все же кивнул. Пусть и с тем же хмурым выражение:

— Я отвезу. Но сначала телефон тебе новый купим, — сообщил он, взяв свой чай, который Агния уже заварила.