Любовь как закладная жизни

— Блин. Так. Ты, главное, не переживай, Бусинка, — Вячеслав притянул ее к себе, позволив спрятать лицо на груди. — Мы решим, я тебе говорю. Все путем будет…

— Нет, Вячек, — она запрокинула голову и поймала своими ладошками его лицо, заставляя смотреть на нее. А сама глядела с каким-то отчаянием. — Послушай. Я знаю, что ты не думал, и не хотел… Но… Если уж Бог дал… Я хочу ребенка, — зажмурившись, словно прыгая в ледяную воду, выдохнула она.

Вячеслав в некотором отупении уставился на нее, ощущая себя тормозом.

— Чего? — ну точно, как дебил, переспросил он.

— Я люблю тебя, Вячек, правда И знаю, что ты, наверное, не хотел ребенка, и не хочешь… Только я не буду ничего делать, не сердись. Но я хочу…Очень хочу твоего ребенка. Маленького и… и просто, он же твой. Наш, — его девочка вновь прижалась лицом к его груди.

Как раз там, где сейчас лихорадочно бухало его сердце.

Вячеслав не то, что не хотел, он даже не думал о таком никогда. Ну, серьезно, у него была Бусинка. Его девочка, его жена, его любимая. Она была для него всем. Все мысли Вячеслава были о ней. О ее здоровье, благополучии. Он бы что угодно сделал и положил на то, чтоб с Бусинкой все нормально было. Дать готов был ей все на свете. А это… Блин, да она слабая у него такая. Он же постоянно следит за тем, нормально ли она питается и на воздух вытягивает. И просто, кутает, чтоб не простыла, не дай Бог.

А тут беременность. Да Бусинка же хрупкая такая. А это, небось, просто так для здоровья не пройдет. И вообще, ну нафига им еще кто-то? Еще и орущий, мокрый и внимания надо будет куча…

Но глядя на ее напряженное личико, Боруцкий просто не мог высказать это все вслух. Не мог даже попытаться настоять на чем-то. Блин, да он вообще ничего сказать не мог.

Еще раз резко выдохнув, он отпустил свою жену и уселся на край стола. Растер лицо руками, кожей ощущая, что она стоит и глядит на него в напряженном ожидании, и крестик свой теребит. Блин. Да. Навряд ли, чтоб Бусинка согласилась на то-то иное, кроме как на «родить». Хоть он, ну хоть стреляйте его, не мог пока представить, чего и как тут выйдет. И все же, Вячеслав нашел в себе силы поднять голову и глянуть на свою жену:

— Мы сначала посмотрим, чего врачи скажут, — наконец, как-то без особой уверенности, прохрипел он.

А Бусинка его чуть на стол не завалила, налетев с такой радостной мордашкой, что в кабинете посветлело, кажись. И так крепко обняла… М-да, и как тут откажешь?

Верный своему решению, Вячеслав потянул малышку в больницу чуть ли не сразу же. Возможно, лелея в душе надежду на то, что Леха или кто-нибудь из консультантов однозначно заявят, что им даже думать о ребенке нечего. Тогда это не было бы его решением. Потому что сам Вячеслав просто не мог отказать своей Бусинке ни в чем, хотя его конкретно нервировала мысль о вероятном появлении ребенка. Ну не так просто было с этим что-то, и все. Он не мог себе этого представить, при том, что вроде бы не страдал нехваткой мозгов или воображения.

Но всем его ожиданиям не суждено было сбыться. Врачи не то, что не запретили, а всеми руками поддержали готовность Бусинки рожать. И не видели причин запрещать ей вынашивать эту беременность. Единственное, сомневались, что она сама окажется в состоянии родить при своем изящном строении, но даже тут не торопились с окончательным заключением.

А Вячеслав, почему-то ощущая себя каким-то дебилом, никак не мог понять, когда же потерял контроль над происходящими событиями и почему сейчас не может ни во что «въехать»? Однако даже не пытался об этом заикнуться или во что-то вмешаться, потому что его Бусинка просто-таки светилась, отвечая на все вопросы врачей и сама выслушивая их советы и рекомендации. Вряд ли и у слепого остались бы сомнения в том, насколько она хотела этого ребенка. А он никак не мог сопоставить все: и это ее желание, и сам свершившийся факт. Смотрел на жену, которой сейчас на какой-то ляд делали УЗИ, в чем-то там удостоверяясь, а Бусинка то и дело пыталась приподняться и заглянуть на экран монитора, словно надеялась чего-то разобрать в этих черно-бело-серых пятнах. Чего, спрашивается? Вячеслав, вон, как идиот, во все глаза на этот монитор пялился, а все равно ничего различить не мог. Но смотрел. А видел малышку свою, как она к нему первый раз пришла: девчонка, которой «почти шестнадцать» исполнилось. И ту, немногим старше девочку, которая его на крыше целовала, а потом научить всему просила. Господи, да разве сейчас его Бусинка старше? Девчонка еще, ну куда ей ребенок?! Да что она видела? Что успела? Еще и половины того, о чем его малышка мечтала, они не успели сделать. И с карьерой этой ее — только три диска выпустили. И показать ей Вячеслав еще столько хотел.

А теперь что? Куда? Каким боком?!