Любовь хищников

— Я поняла твой намек, лезть не буду. Но твой брат уже давно счастлив, и все разногласия с Ивией уладил. Все же десять лет прошло, и она смирилась и забыла все обиды. Он и так с нее пылинки сдувает. И еще сынок, не задерживай потом со своими собственными детьми, так будет лучше.

— Мама, я сам разберусь, как будет лучше, — в голосе однокурсника послышались металлические нотки.

— Хорошо, хорошо! Не злись. Всё, чмоки-чмоки! Пока сыночка!

Я стояла в коридоре как оглушенная. Этот разговор… Он был очень странным. Но кого он касался? Мне изначально показалось, что Женя говорил со своей матерью обо мне, но потом разговор ушел в другую сторону. Он собрался жениться? Или под словом «регистрация» его мать подразумевала какой-то другой смысл? И кто такой Ольис, и кого ему обещал отец Жени? Меня что ли? Это они обо мне так говорили?

А может я все не так поняла? Может они говорили совсем о других людях? Хотя косвенно все указывало на меня? Но, ведь имени вслух произнесено не было…

Мда… а может у меня вообще галлюцинации начались? Я помотала головой из стороны в сторону, словно мокрый пес, и чуть не упала.

— Да ну нафиг! — усмехнулась я сама себе. — Чушь какая-то!

Я быстро пошла по коридору, дошла до лестницы и спустилась вниз на один этаж, прошлась по второму этажу, заглянув в комнаты, но они пустовали. Жени нигде не было. А мне казалось, что он разговаривает где-то на нижнем этаже.

Я опять хмыкнула и показала очередной богине-кошке язык.

А нечего на меня пялится таким злым взглядом!

Потом я спустилась на первый этаж, и набрела на большую светлую комнату с двойными дверями, похожую на столовую, в ней кроме большого обеденного стола, стульев, ну и статуй Бастет с Анубисом (куда ж без них) в нишевых углублениях, в разных сторонах комнаты, ничего не было.

Женя сидел за столом. Он не заметил моего появления, так как я старалась ходить мягко и неслышно. Мужчина задумчиво разглядывал собственные руки, которые были сцеплены в замок и лежали перед ним на столе. Сбоку была дверь оттуда доносились приятные запахи, и кто-то гремел кастрюлями.

Черт… ну как я могла его услышать и услышать его мать, если я была на третьем этаже, а он на первом? Что за чертовщина? Одно из двух — или мне показалось, или здесь какие-то пустоты?

Я подняла голову и посмотрела на потолок. Но он был самым обычным. Конечно не совсем обычным, учитываю всю эту египетскую обстановку. Но все же… Никаких пустот я не заметила.

Эта информация в очередной раз убедила меня в собственных галлюцинациях.

Ну а что? Чувствуя я себя хреново, меня постоянно мутит, вот и результат — крыша поехала.

— О, Вера, ты давно тут? — встрепенулся Женя и его лицо озарила улыбка. А нежность, сквозившая в его взгляде, заставила подавиться воздухом.

— Нет, только пришла, на запах, — неловко улыбнулась я и пройдя в столовую села на самый ближайший к выходу стул, как можно дальше от однокурсника. Благо стол был длинным — на четырнадцать персон по шесть стульев с высокими с пинками с каждой стороны, плюс еще два с торцевых сторон.

Пугал меня Темников такими взглядами, да еще и эти странные разговоры с матерью, которые толи привиделись мне, толи нет…

Так и хотелось заорать: «Что за чертовщина вообще творится?» Четыре года подтрунивал и насмехался, а тут вдруг такие взгляды бросает, за свой счет в Москву тащит, у себя в хоромах селит, заботится. И с мамой говорит о свадьбе с какой-то девушкой.

Все это очень-очень странно. Будто в параллельный мир попала, где все повернулось вверх тормашками.

Между нами возникла неловкая тишина.

Женя так и не спускал с меня глаз, будто в столовую вошло не заспанное беременное провинциальное чучело, а …его любимая женщина. Да, именно так смотрел всегда папа на маму — с немым восхищением, нежностью, и любовью… И не важно, как она выглядела. Вышла ли она только что от визажиста и готовилась к выходу в театр или ресторан, или же во время простуды, когда её нос был заложен, глаза были красными и слезились, а характер становился невыносимым.

Ну как не напугает такой взгляд? Тем более, что я-то все равно никогда на него не смогу ТАК посмотреть. И поэтому мой взгляд старательно блуждал по столовой, лишь бы не смотреть на хозяина квартиры. К тому же во всю стену была нарисована занятная картина, и посмотреть было на что. Кажется, древние египтяне приносили кого-то из своих сородичей в жертву во славу богам, путем отрубания головы. Мда… самое место в столовой такие картины рисовать.

— Это тоже мама? — кивнула я на рисунок, а мой живот издал в этот момент голодный вопль. Стало немного стыдно и мои щеки заалели.

— Ага, ей дизайнер насоветовал, — усмехнулся Женя. И кивнул на дверь в кухню, — Сейчас ужинать будем. Ты так и не просыпалась?

— Нет, я только сейчас проснулась. Что там в университете?

— Ах да, точно! — спохватился Женя. — Им справка твоя не понравилась, они хотят из Московской клиники.

— Они офонарели там, что ли? — разозлилась я на деканат.

— Да не кипятись ты, я уже со своим дядей договорился. Тебя в клинике завтра примут, заодно и полный осмотр сделают.