Любовь холоднее смерти

– Я и сама беспокоюсь за мальчика, – материнским тоном произнесла та, провожая Лиду в коридор, к телефону. – Такой милый, вежливый парень.

«Она собирается присутствовать при разговоре, – внезапно поняла Лида, принеся из комнаты записную книжку и обнаружив хозяйку у телефона, в выжидательной позе, с очередной сигаретой в руке. – Как бы ей намекнуть, что… Но ведь она обещала заплатить. В моем нынешнем положении это было бы кстати, денег осталось мало… Скоро меня ждет овсянка. Ненавижу ее!»

Она так и не решилась возразить против этого молчаливо навязанного подслушивания. Неуверенно набрала номер – Лида звонила в Ростов впервые с тех пор, как познакомилась с Алешей.

Девушка решила не беспокоить пожилых людей и поэтому позвонила Алле – старшей сестре мужа. Она выбрала ее, потому что со слов Алеши знала, что больше всего понравилась на посланном снимке именно ей. Та отпустила в адрес будушей невестки комплимент, сказав, что та очень красива. Остальные члены семьи ограничились лестным замечанием, что у Лиды «хорошие глаза».

– Здравствуйте, можно позвать Аллу, – попросила она, услышав мужской голос, удивительно похожий на Алешин. Лида даже вздрогнула, в первый момент приняв этого человека за мужа.

– Минутку, – ответил мужчина. В трубке тут же возник женский голос, при одном звуке которого сразу представлялся широкий, смешливый рот. «Папа? Кто это?» – закричала женщина.

– Это я, – радостно представилась Алла.

Лида видела ее фотографии и знала, что на другом конце провода сейчас находится маленькая толстушка с тщательно завитыми, обесцвеченными до желтизны волосами.

– Кто говорит?

– Это Лида. Из Москвы, – с трудом призналась та. Больше она не успела сказать ни слова – ее захлестнул поток радостных и удивленных восклицаний. Приветствуя ее, Алла успела сообщить, что у нее голос, как у девочки, что Алеша столько рассказывал, что когда же они приедут, потому что родители уже извелись… Попутно она кричала кому-то, чтобы немедленно шли к телефону и послушали Лидин голос. Судя по шуму на заднем плане, вокруг аппарата уже собралось небольшое общество родственников, горячо жаждущих пообщаться с Лидой.

Все это перепугало девушку окончательно. Она уже очень жалела, что решилась на такой шаг, потому что, стоило ей услышать беззаботный смех, как сразу стало ясно – никакого горя в этой большой семье не случилось, и ничего они об Алеше еще не знают.

– Так когда вы приедете? – кричала Лида.

– Летом, – вымолвила та. – Наверное.

– А может, к Новому году соберетесь? Было бы просто здорово! А то что вы там сидите в Москве, там же морозы!

– Но у меня сессия, экзамены, димплом. – Лида бормотала бог знает что, совершенно не представляя, как закруглить разговор. Еще ее смущало поведение Веры Сергеевны – та подошла совсем близко и наверняка, слышала все, что кричала Алла.

– Ну, тогда приезжайте, когда сдашь диплом! – не унималась ее собеседница. – Вы все здоровы? Прибавления не ждете? Нет, ну какой у тебя детский голос, с ума можно сойти!

Лида вспыхнула и промямлила, что все здоровы. Ничего такого они не ждут. Она закруглила разговор, как сумела, намекнув на то, что время у нее ограничено и звонит она с почты. Алла тут же все поняла, попрощалась, и Лиде удалось наконец повесить трубку.

– Ничего? – спросила хозяйка.

– Его там нет. И кажется, все в порядке, иначе мне бы сразу сказали.

– У кого это такой мерзкий, пронзительный голос?

– Это была его старшая сестра, – устало ответила девушка. – Я больше не знаю, что делать. Разве что в самом деле заявить в милицию?

Хозяйка только пожала плечами.

* * *

В сквере, который Лида до сих пор наблюдала только из окна, было совершенно безлюдно, и казалось, что человеческая нога ступала здесь в прошлом столетии – не позже. Девушка медленно шла по длинной аллее, машинально рассматривая рекламные щиты; читая афиши концертов, которые уже были сыграны, рекламы товаров, которые были ей вовсе не нужны, частные объявления, которые ее больше не интересовали. Сквер кончался на набережной, где за грязной рекой маячил серый, притихший парк.

Лида в последний раз взглянула на смазливое асимметричное лицо, которым были облеплены все рекламные тумбы, перешла дорогу, остановилась возле гранитного парапета, облокотилась, взглянула вниз. Там, среди пятен бензина и масла, качался белый потрепанный катер, на ступенях, спускающихся к воде, шуршали пустые пакетики от чипсов, и ветер гулко гонял от стены к стене жестянку из-под пива. Неожиданно ей захотелось спуститься туда, сойти по гранитным ступеням, вплоть до кромки зеленой воды, а потом двинуться дальше – ниже, ниже, пока голова не скроется под водой, пока…

– Добрый день!

Она узнала этот голос прежде, чем обернулась. Но заставила себя не двигаться. Что-то подсказало ей, что она безотчетно ждала этого оклика, ждала с того самого момента, как этот голос попрощался с ней. Попрощался этой ночью.

– Что ты здесь делаешь? – холодно ответила она, демонстративно продолжая глядеть в густую, вязкую толщу воды.