Любовь кончается в полночь

– А, ладно, Виктора все равно уже больше нет… В общем, ко мне на прием как-то пришла одна дама. Просила избавить ее от нежелательной беременности. Я ее посмотрел, срок был уже достаточно большой, недель тринадцать. Я отказал ей, она меня умоляла, говорила, что ребенок не от мужа, что, если он узнает, разведется с ней… Я спрашиваю: «Почему вы так поздно пришли?» Она говорит, что муж должен был уехать в командировку, она ждала, а он все не едет и теперь вряд ли поедет… Я говорю: скажите, мол, что это его ребенок. А она: «Что вы! У него и с первой женой не было детей, и мы уже шесть лет так живем… Бесплоден он!» Она мне и деньги предлагала, сверх официальной оплаты, но я не взял: опасно же на таком сроке! Она ушла от меня вся в слезах. А через час я увидел ее выходящей из кабинета Виктора, и лицо у нее было довольное. Значит, он ее взял! Я с Виктором попытался поговорить об этом, но он не захотел со мной беседовать, сказал, что это не мое дело. Ну, не мое так не мое.

– Руководству клиники вы не сообщили об этом?

– Татьяна, я доносчиком даже в школе не был! Я решил так: Виктор – большой мальчик и сам принимает решения. Так пусть сам за них и отвечает. Если он берет женщину на аборт с таким сроком, значит, все просчитывает.

– Понятно. А меня в кафе вы почему пригласили?

– Потому что я хочу вам понравиться, Татьяна.

– Ну, считайте, что это вам удалось.

– Правда? Тогда у меня к вам предложение: мы переходим на «ты» и называем друг друга по именам! Как вам такое?

– Подходит.

Мы сидели за уютным столиком, уплетали разные вкусности, которые заказал Игорь, и говорили обо всем, о чем только могут говорить едва познакомившиеся люди.

– Татьяна, кто конкретно заказал тебе расследование смерти Виктора? – спросил вдруг Игорь.

– Да ты его все равно не знаешь. Некто Родион Шелестов, твой коллега, пластический хирург.

– Ну, почему же, как раз знаю, – сказал неожиданно Игорь, – это тот, с которым ты вместе пришла на поминки.

Я застыла, не донеся вилку с куском семги до рта. При этом рот мой, похоже, так и остался открытым.

– Ты знаешь Родиона?! – изумилась я.

– А почему это тебя так удивляет? Он как-то приходил к Виктору в клинику, и Виктор нас познакомил. Я даже хотел подойти к нему на поминках, но они рано ушли, Родион и еще какие-то парни.

– Это тоже друзья Виктора, еще институтские. Хм, Игорь, я не думала, что ты меня запомнил!

– Разве можно не запомнить такую красивую девушку! Татьяна, долго ли еще будет длиться твое расследование?

– Честно говоря, не знаю. Вообще-то я считаю, что оно подходит к завершению, но утверждать не берусь. Могут появиться новые факты…

– А если ты не раскроешь убийство?

Я улыбнулась. Такая возможность – с малой долей вероятности, – конечно, была, но…

– Честолюбие.

– Что – честолюбие? – не понял Игорь.

– Честолюбие не позволит мне не раскрыть дело.

– Ты честолюбива?

– А что, не похоже?

Игорь посмотрел на меня очень внимательно.

– Татьяна, что же произошло на даче в тот день? Ну, когда Виктор…

Я рассказала ему все по порядку. Игорь слушал меня очень внимательно.

– Кстати, где ты был второго августа? У тебя алиби есть? – спросила я полушутя-полусерьезно.

– У меня мотива нет, поэтому мне и алиби не нужно, – в тон мне ответил Игорь.

– Но на даче Виктора ты, конечно, бывал?

– Конечно, и не раз. Виктор привозил туда нас, своих коллег, иногда звал на шашлыки.

– Может, ты еще и в грибах разбираешься?

– Может, и разбираюсь.

– Тогда сознавайся: где ты был второго августа?

– Я так и думал, что все кончится допросом и пытками! Точно не помню, но одно могу сказать с уверенностью: пределы Тарасовской губернии я не покидал!

– Шутишь, да?

– Нет, Татьяна, шучу я иначе. Например, вот так: хорошо зафиксированный больной в анестезии не нуждается!

Я невольно улыбнулась. Игорю это, должно быть, понравилось, и он продолжал:

– А вот еще анекдот: «Здравствуйте, бесплатный доктор!» – «Здравствуйте, безнадежный больной!»

Я засмеялась. Игорь принялся сыпать анекдотами, развлекая меня и поднимая мое настроение на небывалую высоту. В общем, наше рандеву в кафе прошло очень весело и интересно. А я с радостью сделала для себя вывод: Игорь не имеет к смерти Чайника никакого отношения.

Вечером, едва я переступила порог своей квартиры, как зазвонил мой домашний телефон. Я взяла трубку:

– Алло?

– Тань, ну ты где пропадаешь? Я тебе третий раз звоню!

Это была Ленка-француженка. По ее недовольному тону я поняла, что ее терпение уже готово лопнуть.

– Я не пропадаю, я все по делам бегаю… – сказала я.

– Ты меня о чем просила, помнишь?

– Навести справки о Шелестовой Ирине.

– Так ваша просьба выполнена, шеф! Записывай телефон.

– Лен, ты серьезно? – обрадовалась я.

– Серьезнее не бывает.

– И кто это? – Я схватила ручку.

– Это бывшая завуч гимназии, где работает твоя Ирина. Ее в июне проводили на пенсию, причем проводили, так сказать, особо не расшаркиваясь, без цветов и помпезных речей. Теперь она злая на весь мир, готова рассказать всем обо всех и абсолютно все. Я диктую номер!