Любовь, Конец Света и глупости всякие

Какая ты тонкая вся... И свитер этот топорщится на тебе беспомощно, как будто тела под ним вовсе нет, а глаза такие огромные, стоит только поймать взгляд — и утонешь в нем...

Но Танькины глаза смотрели в никуда, руки бессмысленно сжимали уже почти сухое полотенце, капризный рот застыл, только вздрагивала нижняя губа. Она молчала.

Словно перед грозой, обстановка вдруг стала скучная и премерзкая: душно, давит, дышать нечем. Не в силах понять, что изменилось, Варвара спрятала руки за спину и выжидательно смотрела на Таньку.

— Мы пойдем с Осей, ага? — спросила та и впервые за все утро посмотрела Варваре в глаза. Не было в этом взгляде ни страсти, ни горя, только печаль и неясный испуг.

— Стой, — сказала Варвара сдавленным шепотом. — Ты все-таки можешь сказать, что случилось?..

— Ничего, — пожала плечами Танька. — Все нормально.

Не собиралась она ничего говорить ей о намерении сегодня же вылететь в Лондон, торопилась уйти быстрее — лишние разговоры могли привести только к слезам и ссоре, отнять время, растрепать нервы обеим. Лучше расстаться без ненужных объяснений и вспоминать потом о случившемся без содрогания и угрызений — как о нелепом казусе, чего не бывает по пьяни, мол. Со временем все равно забудется. В конце концов, кто они друг другу? Не давнишние подруги, не родственницы, так — случайные встречные, по большому счету, чужие люди совсем... Она опять отвела глаза и повернулась к племяннику:

— Одевайся скорее.

Ося насупился, стоял неподвижно, смотрел на тетушку исподлобья, сжимая маленькие кулачки. Бледная как мел Варвара глядела на Таньку прямо, превозмогая желание хорошенько ее потрясти.

— Я тебя сейчас ударю подушкой по голове! — сказала она хрипло.

Танька еще раз пожала плечами. Варвара шагнула к диванчику, схватила подушку, занесла ее над собой и со всего маху применила, как намеревалась.

— Ты что? — удивилась Танька, слезы снова блеснули в глазах зелеными искорками.

— Ничего, — прошипела Варвара и еще раз попыталась ударить подушкой, но Танька загородилась рукой. — Все было так хорошо! Мы собирались спасать мир! И начали! И... я тебя люблю! А ты! — закричала она, размахивая подушкой. Танька едва успевала загораживаться и уворачиваться. — Мы так летали ночью, я думала, что мы не расстанемся с тобой вообще никогда! А ты! А ты…

Варвара плюхнулась на диванчик и заплакала навзрыд, уткнувшись в подушку.

Танька вдруг растерялась. Смешанные чувства жалости и вновь всколыхнувшейся нежности охватили ее: «А ведь Варвара действительно любит... По-настоящему, сильно и страстно. Меня никто больше так не любил...»

— Ну, Варвара, — сказала она вслух, опустилась рядышком на диванчик и погладила по голове рыдающее и содрогающееся существо, которое, несмотря на возраст и крепкое телосложение, показалось ей маленькой несчастной девочкой. — Ну, маленькая. Прости.

Она почувствовала непреодолимое желание снова обнять эту женщину, как и прошлой ночью, прижать к себе, покрыть поцелуями заплаканное лицо и... лежать потом долго-долго в теплых объятиях, обо всем на свете забыв. Но в голове засвербило злобным жучком, напоминая о пережитом стыде. «Я не лесбиянка!» — сказала она себе твердо и убрала руку с Варвариной головы.

«Не лесбиянка, — отозвалось внутри. — Но Варвара — прекрасная женщина... А я, как скотина последняя, причиняю ей боль. Разве она это заслужила? Именно ссоры и слез избежать и не удалось. Надо расстаться по-человечески, а потом... постараться забыть. Когда-нибудь это пройдет, чувства заглохнут, ее и мои, время вылечит...»

— Я должна вернуться в Англию сегодня же, — Танька шагнула к плите, зажгла конфорку, поставила чайник и продолжила говорить, повернувшись к Варваре спиной. — Понимаешь, если я завтра не выйду на работу, меня, скорее всего, уволят.

Варвара вытерла слезы ладонями и уставилась на Таньку непонимающим взглядом:

— А тебе очень нужна та работа? Странно вообще, что ты заговорила о ней вдруг, все равно же Конец Света наступит скоро, если мы мир не спасем. Или ты его на своей работе в Лондоне спасать собираешься?

— Ха-ха. Иронизировать ты все же умеешь, оказывается, — усмехнулась Танька.

— Не умею. Не люблю и не понимаю иронию. Вот ты как-то мне говорила, что твоя лондонская работа не приносит тебе никакого удовлетворения, кроме материального — сама, случайно, не иронизировала?

— Нет, — нахмурилась Танька. — Только без работы мне нельзя все равно, даже если Конец Света наступит в ближайшем будущем, — в подробности своих материальных потребностей и обязательств она вдаваться не собиралась — незачем Варвару грузить, да и таким образом можно чересчур разговор затянуть, а Таньке нужно успеть на самолет сегодня.

— Ну, раз так, почему бы тебе не попробовать найти работу в Москве? Или ты вчера меня обманула, сказав, что никуда отсюда не денешься?