Любовь, Конец Света и глупости всякие

Даже со своей близорукой дистанции Танька заметила, как двое в фуражках перемигнулись. «Да они сговорились тут! Придумали новое правило, чтобы состричь купоны! Это просто грабеж!» Все гадости странного утра сцепились в липкий комок, обвалянный в ее дурном настроении и обсыпанный стрессом, как едкой пылью. Внутри Танькиной головы потемнело, а снаружи, словно теннисные мячи по защитному шлему, били вспышки желтого света, странным образом распространяющиеся по всей станции. Громко — так, что оборачивались прохожие, — она кричала о легитимном сервисе, о законах Соединенного Королевства, о нигерийских мошенниках и правах пассажиров всех стран, пока два темнокожих смотрителя с бейджиками «Michael» и «Gabriel», тащили ее под руки к будке с табличкой «Начальник вокзала»[127].

В окне будки маячила третья фуражка, но в отличие от первых двух лицо под ее синим околышем обозначилось во всех деталях. Даже без очков и без таблички над будкой Танька сразу узнала Начальника: в своей шумной вокзальной обители он был весьма примечательным персонажем, хоть и редко показывался. Его явления народу («Именно “явления”, именно “народу” — иначе не назовешь», — думала Танька) провоцировались разве что мелкими казусами: то пожилой пассажир, поскользнувшись на гладком полу, падал и ушибал конечность, то ломался какой-нибудь пропускник, образуя лишнюю очередь. Но являлся Начальник, и все приводилось в мгновенный порядок: пострадавшего сажали на электромобиль, пропускник работал исправно, очереди словно и не бывало.

Из-под отливающего голубизной козырька на Таньку смотрели глаза с удивительным выражением: никогда еще ей не встречалось такого отрешенного и вместе с тем «всеприсутствующего» взгляда — во всяком случае, среди станционных служащих. В то же время нахлынуло дежавю: нечто похожее было во взгляде одной негритянки, кажется, на Ливерпуль-стрит, только глаза у той были вроде не голубые… И лицо самого Начальника Танька точно еще где-то видела, кроме станции Малибоун. Из подсознания смутно выплыло: «В Москве, на кладбище!» — но эта мысль отмелась как несуразная: даже в строгом и безупречном обличье он был, скорее, похож на типично английского отца невесты, чем на работника русских траурных служб.

К лацкану черного сюртука из дорогой тонкой шерсти был прикреплен бейджик с фотографией в синей фуражке — под ней несколько то ли букв, то ли цифр. Прищурившись, Танька прочла:

ID: 609

Name: Mr John

От руки нарисованная шестерка в графе «ID» выглядела словно английская буква b, а девятка как g, хотя, возможно, оно так и было — из-за близорукости можно легко перепутать. «Вполне подходящий был бы номерок для какого-нибудь «феррари»[128], — подумала Танька с саркастичной ухмылкой, — если бы только его владельцу хватило бабла и тщеславия назвать богом себя или свое авто». Впрочем, по-английски это слово совсем не то означает[129]». Неожиданно от смешавшихся двух значений трех букв стало очень смешно, и, вторя опыту глупого машиниста, она прыснула:

— Привет, бог! — только и успела губу закусить, дабы не разразиться хохотом, еще более несдержанным, чем у пассажиров вагона. Ладно хоть два ее русских слова прозвучали не так громко, «Mr John» вряд ли расслышал. Впрочем, даже если расслышал, вряд ли понял — как-никак англичанин. Но, к ее немалому изумлению, «ID: 609» (или все же «ID: bog»?) кивнул. Да еще так кивнул, словно вовсе не в шутку ее слова воспринял, а в самом прямом смысле, или как если бы вместо «Привет, бог» она сказала: «Good morning, Sir»[130]!

«Вот ничего себе», — смутилась Танька, но Начальник уже перевел взгляд на своих подчиненных:

 — Explain, please[131].

Невозмутимость как ветром сдуло с лица Габриэля, когда он коверкано заговорил с еще более сильным акцентом, брызгая слюной и тыча пальцем в Танькин проездной, где «должен быйт дата прописьей».

— Дата прописью не обязательна, — перебил его Мистер Джон и обратился к Таньке. — Ваш билет размагнитился чисто случайно. Мои коллеги повергли вас в стресс неоправданно. Примите от нас извинения, madam.

Танька от неожиданности растерялась: она приготовилась было громко «требовать легитимного сервиса» и отстаивать «права пассажиров» вплоть до самой последней инстанции, коей, впрочем, вполне мог оказаться чиновник с ID «bog». Тем не менее поворот событий оказался вполне неожиданным. Она рассеянно пробормотала что-то типа «No problem, thanks[132]», приняла от Начальника обновленный проездной и, повернувшись спиной к будке, зажмурилась от ярко-желтого света, ударившего прямо в лицо.