Любовь, которой я никогда не ведал (ЛП)

Джон пересек комнату и сел на кровать, наблюдая, как она успокаивает Брана, и слушая ее песенку. Он сильно вытянулся для своего возраста, у него длинные, тоненькие ручки и ножки и бледная кожа. Джон представил, что так выглядел он сам в младенчестве. Не было никаких сомнений, что в Брандоне течет кровь Старков, и Джон испытывал по этому поводу чувство гордости. Возможно, его отец и был Таргариеном, но в нем была кровь и Лианны Старк, которая всегда побеждает, кровь Винтерфелла.

Брандон крепко заснул, и его тихий храп заставил изогнуться губы Сансы в нежной улыбке. Джон встал, чтобы позвать няню мальчика. Санса всегда крайне расстраивалась, расставаясь с сыном, как будто боялась не увидеть его вновь. Джон не может винить ее за это после всего того, что они потеряли. Санса так неистово любит Брана, что он не сомневается в ее вечной любви и заботе к сыну, и Джон в этот момент так любит свою жену за это.

Она смотрела него, с лицом бесстрастнее, чем когда-либо.

— Вы хотите воспользоваться Вашими правами, милорд?

Вопрос застал его врасплох.

— Нет, нет, я просто… Я хотел послушать, как Вы поете.

— О. — Джону показалось во взгляде Сансы что-то похожее на мелькнувшее разочарование, и в нем проснулась надежда.

— А Вы хотели бы этого?

Санса склонила голову, волосы упали ей на лицо.

— Мы не делили постель уже месяцы. Слуги могут начать шептаться.

Он почувствовал боль от стыда, как всегда, когда его пальцы расшнуровывали платье, обнажившее плечи, а затем упавшее на пол. Сорочка на ней такая тонкая, что Джон может увидеть под ней ее розоватую кожу, и у Сансы от его нежных, осторожных прикосновений рук побежали мурашки по телу. Он убрал ее волосы с шеи и коснулся губами чувствительной кожи за ухом, руки его легли на ее округлые бедра.

— Ты так красива, — шепчет Джон, медленно снимая с нее сорочку. — Ты знаешь это? Знаешь, как ты прекрасна?

— Джон, — бормочет она, глубоко вдохнув, когда он оставляет засос на бледной шее. Она называет его по имени только в такие моменты; в остальное время он для нее «милорд» или, если они не одни, «Ваша светлость». Джону нравится звук его имени на ее губах; это означает ощущение близости, и только в такие моменты он может чувствовать, что Санса действительно его жена и мать его ребенка.

Внезапно Джона поразило сильное желание сделать все возможное, чтобы показать Сансе, что он чувствует сейчас. Он никогда не был хорош в красноречии и считал себя довольно косноязычным по сравнению с ней; но он познал женщин и может сделать так, чтобы Сансе было по-настоящему хорошо.

Она все еще тяжело дышит, когда он усаживает ее на кровать и мягко раздвигает в стороны ее колени. Санса покраснела в тон ее волосам, и Джон понимает, почему. Они занимались любовью только под мехами с погашенными свечами, никогда не затягивая с этим и не исследуя друг друга; он ни разу не целовал ее ниже грудей, и удивился бы, если Санса видела бы его мужское естество. Мягкая нежная кожа ее бедер бела, как снег, покрывающий Север, но волосы на ее холмике ярко-рыжие, и это представляло собой восхительный контраст. Он касается ее набухшей, влажной плоти, и Санса всхлипывает, закусив губу. Она практически никогда не издавала звуков во время любви; Игритт была куда раскованнее, а Вель шептала разные грязные пошлости на ухо; но Санса всегда оставалась леди, слишком величественной, чтобы стонать и кричать.

— Это так непристойно, — задыхается она и зарывается пальцами в его темные волосы, в то время как он выводит языком узоры на ее бедрах. — Короли и королевы не…

— Ты позволишь? — прерывает Джон. Его мужество отвердело и набухло в бриджах, в то время как он стоял на коленях на полу, точно проситель, с ее бедрами на своих плечах. — Ты позволишь своему мужу доставить тебе удовольствие языком, моя королева?

Санса сотряслась всем телом и встретилась глазами с Джоном.

— Что это… Что ты…

Она не сказала «нет», не подняла его с колен и не выставила из своих покоев, и этого достаточно, чтобы он прикоснулся к ней там губами. Ее вкус взрывается на языке, богатый и пьянящий; он чувствует, как ее колени надавили на плечи и она попыталась уйти, но Джон обхватил ее бедра и притянул ближе к себе. Понадобилось несколько раз коснуться ее плоти языком, чтобы заставить Сансу стонать, громко и свободно, и это только раззадорило Джона. Он хочет поглотить ее целиком, чтобы навсегда сохранить ее вкус во рту. Когда его язык проникает в нее и легко скользит там, Санса вцепляется в волосы Джона и все повторяет:

— О, боги, о, ах!

Он впился губами в ее бугорок, лаская языком розовый бутон, а двумя пальцами проник в нее и поглаживал ее изнутри. Санса стонала, и наслаждение и потрясение попеременно отражались на ее лице, борясь друг с другом. Она достигает пика, толкаясь бедрами к его лицу. Джон снова начинает покусывать и целовать ее холмик, чтобы продлить ее удовольствие, и это после того, как она только что была на вершине блаженства. Санса умоляет:

— О, остановись, пожалуйста, я больше не могу.