Любовь крестоносца

Жрец до этого сидел у огня почти неподвижно, лишь слегка раскачивался. Можно было подумать, что он спит или молчаливо молится своей страшной повелительнице.

Вдруг он поднялся и что-то отрывисто крикнул, страшно посмотрев на Ульриха. Тевтонец вцепился в него ненавидящим взглядом, тогда душитель подбежал к нему и, наступив ногой на бедро, стал кричать прямо в лицо.

— Карта, — понял немец ломаный французский, на котором пытался изъясняться туг.

— Он требует карту, — подтвердил Бруно, — говорит, что первым убьет тебя.

Душитель замолчал и вышел из пещеры, но уже через минуту он вернулся, но не один. Его соплеменник помог ему втащить в пещеру сарацинского юношу. На вид тому было лет пятнадцать — шестнадцать, его лицо было искажено от ужаса, он пытался остановиться и даже упал, но душители проворно подняли его и подтолкнули к окровавленному каменному алтарю. Ульрих попытался встать, но веревка впилась ему в горло, и он обмяк, почти потеряв сознание. Туги поставили жертву на колени, лицом к своей богине Кали, и тот душитель, который требовал у Ульриха карту, что-то отрывисто заговорил. Незнакомые слова отдавались многочисленным эхом под высокими сводами ужасного святилища, казалось, целый сонм демонов вторил ему.

Несчастный мальчик оглянулся, и Ульрих увидел его обезумевшие от страха глаза. Этот взгляд рыцарь запомнил на всю жизнь. В следующее мгновение узкий волнистый клинок блеснул в руках душителя, и кровь брызнула на камни.

Ульрих невольно зажмурился. Когда он открыл глаза, тело юноши было уже обезглавлено и содрогалось в конвульсиях у ног ненасытной богини смерти. Убийца с торжествующим видом поднял над собой голову, показывая ее привязанным рыцарям, бормоча при этом какие-то заклинания. Кровь струйками стекала по его запястьям и падала в огонь, по помещению пополз неприятный запах горящей плоти.

Душитель подошел к Ульриху и ткнул головой ему почти в лицо.

— Карту! Иначе смерть! - кричал он, — следующий будешь ты! Утром!

Это тевтонец понял и без перевода. Он сжал зубы так, что они даже хрустнули, по его щекам потекли капли холодного пота. Душитель отступил. Даже связанный огромный рыцарь внушал ему страх. Он опять уселся возле костра, а второй туг покинул помещение храма.

Под покровом темноты, прячась в черных ущельях от мертвенного света огромной зловещей луны, пробирались к храму Душара две робкие фигурки. Камешек, выскользнувший из-под ноги, или резкий крик ночной совы — все заставляло вздрогнуть и затихнуть напуганных женщин.

Они остановились в очередной раз, чтобы продумать наиболее скрытный путь среди освещенных почти как днем скал. Необычно резкий вскрик совы заставил их оглянуться. Девушки присели в тень от большого круглого камня и застыли. Мимо них, совсем близко, прошелестело несколько фигур, с головами, туго закрученных в белую материю, с повязками на лицах.

— Душители! — прошептала напуганная Мегги и прижалась к подруге.

Туги проследовали к храму Душара и исчезли внизу, в открытом проеме. Радмила хотела что-то сказать, но подруга проворно зажала ей рот ладонью и указала вправо. Там, на огромном камне, темнела неподвижная фигурка еще одного индуса. Пришлось сидеть не двигаясь чуть ли целый час. Наконец группа душителей вынырнула из проема и направилась в сторону города.

Помня о засадах и тайных наблюдателях, подруги медленно крались неосвещенными расщелинами к храму. Радмиле почему-то вспомнилась страшная судьба Лалы. Эти мысли не покидали молодую женщину. Когда подруги достигли храма, Радмила присела в тень и надела на голову свою драгоценную диадему. В сумеречном сиянии луны блеснули древние алмазы. Девушка закрыла глаза и постаралась расслабиться. Мегги держала в своей ладони руку подруги и чувствовала, как волны сильного напряжения пробегают по ее телу.