Любовь крестоносца

С шумом и гамом парни поставили заранее срубленную березку высотой в два человеческих роста. Ее установили на берегу реки. Девушки украсили дерево цветами и разноцветными лоскутами. Дерево теперь называлось «купала». Под деревце усадили изображение Ярилы — куклу из веток величиной в половину человеческого роста. Ярилу облачили в одежду, украсили венком, цветами и лентами. Впереди у него был приделан символ мужского достоинства и плодородия — деревянный гой внушительных размеров, окрашенный в красный цвет. Перед Ярилой на блюде располагались яства. Неподалеку от деревца были сложены два костра. Один, большой, Купалец, высотой до четырех ростов человека - в середине его установили высоченный шест, на вершине которого было прикреплено деревянное просмоленное колесо. Другой костер, сложенный в виде колодца, был не столь велик, лишь до пояса мужчины. Этот костер был погребальным, для сожжения лика Ярилы.

Праздник начался два часа пополудни. Все выстроились вокруг березки. Приехавшие из города боярские сыновья тоже пришли поучаствовать в веселом празднике. Каждый из них выбрал себе зазнобу из числа хорошеньких селянок и надеялся, что девушка не обидит отказом. В прошлые годы Радмилу всегда окружала толпа поклонников, но на этот раз злобные взгляды молодого боярина Юрия Путятина и Ульриха сразу отбивали желание крутиться возле красавицы. Ульрих не стал строиться вместе со всеми, объяснив, что он христианин. Он уселся поодаль на камне, ревниво наблюдая за черноглазым соперником. По рядам пустили ковш с хмельным напитком. После прославлений Ярилы вокруг деревца завели хоровод, заиграли гусли, стали ударять в бубны, звонить в колокольцы Все запели песни проводов Ярилы. Когда спели обрядовую песню, один из парней, пляшущих внутри хоровода, ненароком задел чучело Ярилы, и оно упало. Девушки стали кричать, что Ярила умер. Хоровод остановился. Мужчины подняли Ярилу, и стали тормошить его, стараясь разбудить. Девушки запричитали:

— Ой! Помер он, помер!

Шествие дошло до погребального костра, поверх которого положили идола. Костер зажгли и, пока он горел, Ярилу поминали, пили медовый напиток, ели яства, говорили о его возрождении по весне.

Проводив весну, стали встречать красное лето. Все выстроились вокруг березки. Старик волхв, встав перед Богами и подняв руки к небу, обращался с просьбой к Купале об удачном годе.

— Гой Купале Сварожичу! Гой!

Волхв от каждого собрал подарки Купале: хлеба, блины, пироги, зерно, печенья и положил их на капище. Затем, выбрав самый большой каравай, прошел с ним вдоль ряда. Каждый коснулся хлеба правой рукой, загадав желание. Радмила, поглядывая на хмурого Ульриха, тоже коснулась каравая. Какое-то желание загадала девушка? Она просила Купалу подтвердить ее выбор своим знаком, просила Бога дать счастья с возлюбленным, просила мира для своей измученной войной земли.

Но вот девушки завели хоровод вокруг березки и запели веселую песню. Парни на этот хоровод совершали «набеги», не в полную, конечно, силу, стараясь выхватить березку.

Первому удалось это ловкому боярину Юрию, он побежал к реке, где дождался остальных. Деревце кинули в воду, а девушки и парни стали бросать в воду цветы, освященные травы, и обнажившись, начали купаться, потом прыгать через костры. Но Радмила, как и всегда, не стала участвовать в купании, ей было неловко. Она подошла к Ульриху:

— Ну, чего такой невеселый?

— Я наблюдаю за вашим обрядом. Раньше не видел. Радмила, как может женщина показывать свое тело посторонним мужчинам? — хмуро спросил он.

— Мы не считаем, что смотреть на женское тело постыдно. Ваш бог не любит женщину, он ее не считает равной мужчине. Ее винят за то, что она вводит его в грех. А сами эти хулители не родились в результате греха? Или их родили мужчины? И вообще у нас это таинство происходит один раз в году, на праздник светлого Бога! — запальчиво возразила девушка.

— Все равно я не хочу, чтобы тебя видели обнаженной! — надменно заявил он.

— Я никогда не купалась ни с кем в озере, потому что не выбрала никого из парней, и венок мой ни с кем вместе еще не плыл. Прошу тебя, не сиди тут один, пойдем пускать венки, я хочу знак от Бога получить! — девушка поцеловала Ульриха в губы.

— Ну, пойдем!

Поцелуй все решил. Сразу поднялось настроение.

— Хорошо, я, пожалуй, искупаюсь. Особенно, если ты обнажишься для меня. Но пойдем чуть дальше, где тебя никто не увидит. - Мужчина сгреб девушку в охапку и быстрыми шагами направился к реке.

Когда они добрались до пологого берега, их внимание привлек какой-то странный звук. Чей-то сладострастный смех, будто пение русалки, доносился из густых зарослей. Голос определенно был женский, хотя потом Радмила услышала хрипловатый, явно мужской, стон. Ульрих со странной усмешкой потянул ее за рукав платья:

— Уйдем отсюда, выберем другое местечко! Мы наверняка им помешаем.

Но Радмила присела за кустами и осторожно раздвинула ветки.

Среди зарослей кустарника, на небольшой, поросшей густой зеленой травой полянке, белели два обнаженных тела.