Любовь леди Эвелин

Джек проводил Эвелин в библиотеку и пошел переодеться. Она прошлась по комнате, где было все необходимое, обратив внимание на богатые полки из красного дерева с томами юридической литературы, сборниками законов и бесценными старыми книгами. Перед большим эркерным окном стоял массивный стол со стопками бумаг, придавленными блестящими каменными прессами. Эвелин вдохнула знакомый запах кожаных томов и старых книг.

Это была рабочая комната, служившая Джеку домашним кабинетом, и она представила его, задумчиво склонившегося над столом.

Со вздохом Эвелин опустилась на кожаный стул перед камином.

Через пятнадцать минут в дверь постучали, и вошел Джек. Он помылся и переоделся в белую рубашку с кружевными манжетами. На нем теперь были черные ботфорты и замшевые брюки, обтягивающие мускулистые ноги. Он не стал надевать галстук и сюртук, и в вороте рубашки виднелась его загорелая шея.

Джек сел на стул напротив Эвелин и скрестил длинные ноги. Он выглядел серьезным, и она подумала, что, возможно, он пришел к какому-то выводу.

— Твой отец хочет, чтобы мы поженились, — произнес он будничным тоном.

— Что? — Эвелин вздрогнула. Она совершенно не ожидала услышать от Джека этих слов.

— После долгих раздумий я пришел к выводу, что это самый лучший выход.

— Правда?

— Да, хотя лорд Линдейл и не знает всего о наших отношениях, мое поведение, похоже, не вызывает у него подозрений. Я готов поступить благородно.

— Твое поведение?

— Да, к тому же твой отец застал нас, когда мы пытались тайком пробраться в дом после полуночи. Что мне остается делать в этой ситуации?

Эвелин выпрямилась.

— Я надеялась выйти замуж по любви, а не потому, что так решил мой отец.

— Мы уже не дети, чтобы верить в подобную чушь, — надменно произнес Джек.

Эвелин ощутила прилив недоверия и гнева.

— Вот как? Возможно, вам уже и за тридцать, сэр, но мне еще нет.

— Прошу прощения. Но я предлагаю самый целесообразный выход.

— Целесообразный? — Эвелин с трудом сдерживала гнев.

— Ты что, собираешься все за мной повторять?

— Да, поскольку все твои доводы не выдерживают критики.

— Эви, я не понимаю. Ты сама сказала, что не хочешь выходить за Рэндольфа. Знаю, девчонкой ты восхищалась мной, а теперь ты вольна выйти замуж за меня с благословения своего отца. Все складывается прекрасно!

Эвелин поднялась.

— Да ты наглец, Джек Хардинг!

Он тоже встал, нахмурившись.

— Что с тобой такое? Хочешь, чтобы я встал на одно колено?

— Я уже сказала, чего я хочу. Я хочу, чтобы мой будущий муж любил меня, — негодующе произнесла Эвелин. — А не шел со мной под венец только потому, что к этому вынуждают обстоятельства.

«Прошу, скажи, что любишь меня так же, как я всегда любила тебя». В голове промелькнула мысль, что будь она девчонкой, то прыгала бы от радости, если бы ей сделал предложение сам Джек Хардинг.

Но сейчас все было иначе. Джек делал ей предложение, потому что так посоветовал его наставник. Потому что он верил, что поступает «благородно».

Джек подошел ближе и провел пальцем по щеке Эвелин. Несмотря на свой гнев, она задрожала от его прикосновения.

Его глаза горели.

— Мы желаем друг друга. Кто-то может лишь мечтать о таком.

Сердце Эвелин сжалось от боли, и она отступила назад.

— Одних обязательств и желания для меня недостаточно. Мой ответ нет, Джек.

В понедельник утром Джек уселся в экипаж и поехал к зданию полицейского суда на Боу-стрит. Он был в отвратительном расположении духа и не хотел встречаться на работе со своими клиентами.

Его рассердил отказ Эвелин выйти за него замуж.

Она стояла перед ним, ее голубые глаза блестели, прекрасная грудь вздымалась от негодования, голос был твердым и непреклонным. Он с трудом сдержался, чтобы не заключить ее в объятия и не покрыть поцелуями. Ему хотелось швырнуть ее на стол, распустить золотистые волосы, задрать платье и овладеть ею. Он бы так и сделал, если бы в соседней комнате не пила чай ее обеспокоенная служанка.

Джек был уверен, что Эвелин предпочтет разумное предложение. В конце концов, она всегда ценила во всем здравый смысл.

Но она удивила его.

Ей хотелось любви. Что это на нее нашло?

Как будто родство душ и страсть не были достаточными основаниями для крепкого брака. В отношениях многих пар не было ни малейшей искры, не говоря уже об общих интересах.

Джек стиснул зубы. Ему надо было сказать, что он ее любит. В зале суда он был прекрасным актером. Стоило ему только встать перед присяжными, как убедительные слова начинали литься сами собой. Но по правде говоря, он не желал еще больше попасть под чары Эвелин. Плохо уже то, что он то и дело думает о ней. И ничего не может с собой поделать.

Ему нужно было взять себя в руки, держаться от нее на безопасном расстоянии и сохранять холодный рассудок, как в зале суда. Не в его характере умолять, сочинять сонеты и любовные стихи. Ей придется принять его предложение.

Джек остановил экипаж на углу и спрыгнул на мостовую.

Между домами гулял сильный ветер, и он крепче сжал бумаги в руке. В эту минуту с ним столкнулся выходящий из здания высокий мужчина.

— Джек!

Ему в лицо смотрели темно-синие глаза Брента Стоуна.