Любовь, медицина и чудеса

Когда я осмотрелся на первом заседании семинара, я был удивлен и огорчен, обнаружив, что я был там единственным "телесным" врачом. Из 75 участников один был психиатр и один холистический практик⁴, и только я один был врачом, оказывающим первичную помощь. Присутствующие были большей частью социальные работники, пациенты и психологи. Я огорчился еще больше, когда многие участники сказали мне, что уже знают эту технику, поскольку все, что я узнал, отсутствовало в моем медицинском образовании. И вот я был здесь, M.D. ,"Медицинское Божество"⁵, и я не знал, чтó происходило на переднем фронте! Литература о психосоматическом взаимодействии была отдельной, а потому неизвестной специалистам в других областях. Я впервые осознал, как далеко ушли в этом отношении теология, психология и холистическая медицина.

Я задумался о статистике здоровья врачей. У них больше проблем с наркотиками и алкоголем и более высокий уровень самоубийств, чем у их пациентов. Они чувствуют себя более безнадежно, чем их пациенты, и быстрее умирают после шестидесяти пяти лет. Неудивительно, что многие колеблются, обращаясь к обычным врачам. Доверите ли вы ваш автомобиль механику, который не умеет привести свою собственную машину в рабочее состояние?

Саймонтоны научили нас медитации. Однажды они провели с нами направленную медитацию с целью найти внутреннего проводника. Я отнесся к этому упражнению со всем скептицизмом, какого можно было ожидать от механистического врача. Я не верил, что этот метод сработает, но если бы это случилось, то я надеялся увидеть Иисуса или Моисея. Кто еще осмелился бы появиться в голове хирурга?

В действительности я увидел Джорджа, бородатого, длинноволосого молодого человека, в безупречном белом халате и с колпаком на голове. Это было для меня невероятное ощущение, потому что не рассчитывал, что может что-нибудь произойти. Поскольку Саймонтоны учили нас общаться с любым человеком, вызванным из нашего подсознания, я обнаружил, что разговор с Джорджем напоминал шахматную игру с самим собой, но не знал, какой следующий ход сделает мой двойник.

Джордж вел себя спонтанно, сознавал мои чувства и был превосходным советчиком. Он давал мне честные ответы, но некоторые из них мне вначале не понравились. Я все еще носился с идеей переменить профессию. Когда я ему сказал об этом, он объяснил, что я слишком гордый человек, чтобы отказаться от дорого стоившей мне технической подготовки к хирургии и начать сначала что-нибудь другое. Он сказал мне, что я мог бы сделать больше добра, оставаясь хирургом, но изменив свою личность, чтобы помогать моим пациентам мобилизовать психические силы против болезни. Я мог бы сочетать поддержку и руководство священника или психиатра с ресурсом и опытом врача. Я мог бы заниматься "служением"⁶, как это назвала моя жена. В больнице я мог бы играть роль образца для студентов, младшего персонала и даже для других врачей. Джордж сказал: "Вы ведь можете идти в больнице куда угодно, а священник или терапевт не может. Вы можете дополнять медицинское лечение любовью или советами перед лицом смерти, как этого может сделать только врач". Если нужно назвать Джорджа каким-нибудь интеллектуальным термином, то я думаю, его можно считать "медитативным сигналом из моего подсознания", или чем-то в этом роде. Я знаю только, что после первого появления он был моим незаменимым товарищем. Теперь моя жизнь намного легче, потому что тяжелую работу делает он. Джордж помог мне также узнать некоторые вещи из медицины, которые я упускал раньше. Я понял что, в смысле лечения, исключения не доказывают правила. Если однажды случается "чудо", такое как устойчивая ремиссия рака, это достоверный факт, который нельзя отбросить как случайность. Если это может сделать один пациент, то почему бы этого не сделал другой. Я осознал, что медицина изучала свои неудачи, вместо того, чтобы учиться на своих успехах. Мы должны были бы уделять больше внимания исключительным пациентам, тем, кто неожиданно выздоравливает, вместо того, чтобы уныло смотреть на всех, кто умирает по обычному образцу. Выражаясь словами Рене Дюбо, "Иногда более выдающееся вытесняет самое важное".

Я начал понимать, каким образом доверие к статистике исказило мое собственное мышление. Очень давно я оперировал Джима, пациента с раком прямой кишки. Я сказал его родным, что ему осталось жить не больше шести месяцев – это было тогда, когда я еще предсказывал, как долго проживут пациенты – но он опроверг мои предсказания. Несколько раз он возвращался ко мне, и каждый раз, когда он уходил, я думал: "Ага! Это, наконец, вернулось". Но каждый раз это были другие проблемы, не имеющие сюда отношения. Каждый раз я предлагал ему исследование по поводу его рака, но он отказывался. Он был слишком занят своей жизнью, ему некогда было беспокоиться по поводу статистики. Джим здоров уже больше десяти лет.