Любовь меняет все

Колдера никогда не хвалили за то, что он учился лучше брата, потому что ничего иного от него и не ожидали. Рейф учился быстро, но так же быстро терял интерес к изучаемому предмету. Колдер отличался упорством и настойчивостью. Когда он читал о какой-нибудь знаменитой битве, он не просто запоминал даты и действующих лиц, а старался понять, какие политические цели преследовал тот или иной полководец.

И только в одной области знаний Рейф превосходил Колдера – в том, что касалось истории их семьи. Рейф чувствовал себя в семейной истории как рыба в воде: словно он всегда знал о всех Брукхейвенах с незапамятных времен, и ему нужно было лишь слегка освежить память. Для Колдера передать брату заботу о поместье в тот день, когда Рейф женился, было совсем не трудно. Рейф был предан фамильному поместью. Лучшего хозяина и придумать нельзя.

Но, при всем своем природном обаянии и таланте влюблять в себя всех и каждого чуть ли не с первого взгляда, Рейф никогда не пытался представить дело так, словно он лучше или значительнее, чем есть. Притворство вообще было чуждо его характеру. Он никогда не пытался утаить свое происхождение. Всем своим видом Рейф демонстрировал окружающим, что он не претендует на то, чем не является. К примеру, пуговицы на его шинели были из серебра, тогда как те, кто не мог позволить себе золото, обычно пытались пустить окружающим пыль в глаза с помощью дешевой, но броской латуни.

Интересно, каково это – быть в постоянном ладу с собой?

Колдер смотрел на стынущий завтрак и остывший кофе. Он не был таким, как Рейф. Людей не влекло к нему, как мотыльков к огню. Чтобы добиться от них послушания, Колдер должен был либо хорошо им платить, как Фортескью, либо жениться.

Колдер встал и швырнул салфетку на стол.

– Мне надо работать. Принеси мне кофе в кабинет, – бросил Колдер и, не глядя на дворецкого, вышел за дверь. Меньше всего ему хотелось сейчас встретить сочувственный взгляд слуги.

Глава 11

Что касается Дейдре, то утро у нее выдалось такое, о каком она до сих пор могла лишь мечтать. Дейдре встала с постели тогда, когда ей надоело лежать, накинула розовый шелковый пеньюар и, устроившись на уютном бархатном диване, стала пить изысканно-вкусный чай, принесенный улыбчивой горничной.

Дейдре попросила, чтобы ей принесли завтрак, к какому она привыкла, и вскоре тосты и маленькая тарелка с ягодами уже ждали ее на столе. Никаких сливок, никакого масла, никакого джема.

У Дейдре слегка кружилась голова от голода: вчера она почти ничего не ела, но сухой тост проглотила без всякого аппетита. В спальне было как-то слишком тихо, и эта непривычная тишина действовала ей на нервы.

И еще Дейдре очень не любила есть в одиночестве.

Имение Вултон, в котором правила Тесса, было далеко не самым приятным местом на свете. Ни один уважающий себя слуга не задерживался у Тессы, распугивающей прислугу неуемными требованиями и нерегулярным жалованьем.

В результате в доме остались только те, которые либо ничего не умели, либо подворовывали. Все они открыто ненавидели Тессу, а заодно и Дейдре. Оставшись с Тессой после смерти отца, Дейдре ничего не оставалось, кроме как притвориться ласковой, милой и доброй, как Фиби. Иначе бы ей не выжить. При всем хорошем отношении Дейдре к своей кузине она не разделяла взглядов Фиби на жизнь и давно уже решила, что им с Фиби не по пути.

Дейдре, словно улитка, построила для себя нечто вроде раковины из того, что в обществе называлось хорошими манерами. Дейдре ждала своего часа. Как только представится возможность, она сделает все, чтобы оказаться как можно дальше от Тессы – так далеко, как только могут позволить границы Англии.

И вчера, наконец, настал ее час.

Дейдре закрыла глаза. Сердце сжалось при мысли об отце, которого ей до сих пор очень не хватало. Как бы ей хотелось, чтобы вчера он увидел ее в церкви в этом красивом платье. Было бы куда лучше, если бы отец символически вручил ее мужу, а не викарий, как это было с ней. Дейдре выбрала отца Фиби, потому что он был не абстрактным «святым отцом», а отцом хорошо знакомой ей девушки, и еще потому, что он, высокий и седой, смотрелся солидно, и еще потому, что его седина удачно оттеняла золотистый оттенок ее волос.

Хватит воспоминаний, приказала себе Дейдре. Отчасти своими теперешними проблемами она была обязана отцу, но винить его во всех своих проблемах было бы по меньшей мере несправедливо.

Письмо нотариусам уже было отправлено. Осталось лишь дождаться, пока она из маркизы Брукхейвен превратится в герцогиню Брукмор. Сколько еще ждать? Кто знает: может, несколько месяцев, а может, всего несколько дней.

Двадцать семь тысяч фунтов – неплохая подмога для решения любых проблем, не так ли?