Любовь меняет все

– Я… Я не люблю вас, Баскин. Вы для меня – ничто. Меньше, чем ничто. Господи, неужели вам не ясно, что, если бы я захотела выйти за вас, я могла бы стать вашей женой гораздо раньше, чем обвенчалась с Брукхейвеном!

Баскин покачал головой.

– Нет. Вас заставили выйти за него. Я видел, как ваша мачеха с вами обращалась. Она заставила вас сделать это.

Дейдре усмехнулась.

– Вы – болван. Я сама предложила ему взять меня в жены! – Дейдре вытерла ладонью пот со лба. Пот был холодный. – Я долгие годы любила этого упрямца. У меня чуть сердце не разорвалось, когда он вздумал жениться на моей кузине.

Наверное, в голосе ее было нечто, что просочилось сквозь плотный кокон иллюзий, которым окружил себя Баскин. Он посмотрел на Дейдре так, словно впервые увидел.

– Но… Но вы же видели, что я вас люблю. Вы видели и вы улыбались мне! Что же вы за чудовище, если могли так играть моими чувствами?

Безумием было чувствовать себя виноватой при сложившихся обстоятельствах, и тем не менее Дейдре было стыдно за себя.

– Я думала… Да ни о чем я не думала. Теперь мне жаль, что я причинила вам боль. Я не хотела делать вам больно, но мне не приходило в голову вас пожалеть. Все, чему меня научили, – это манипулировать людьми, и я отлично усвоила эту науку.

Баскин с шумом втянул ртом воздух. Когда он заговорил, было слышно, как ему больно.

– Вы… Вы не любите меня, да? Теперь я это вижу. Господи, что я сделал? Я погублен! Я погубил свою жизнь ради вас, и вы смотрите на меня всего лишь с жалостью! Мне не нужна ваша жалость! Мне нужна ваша любовь!

Баскин схватил ее за плечи и прижал к себе. Дейдре едва не потеряла сознание от боли. Нет, приказала она себе, не отключайся! Ты должна продержаться. Ты не должна дать ему утащить тебя в лес.

Когда Дейдре пришла в себя, то обнаружила, что находится в горизонтальном положении, что голова ее лежит у Баскина на коленях, что он гладит ее по волосам, заботливо убирает со лба упавшие на лицо пряди. Руки его дрожали. Она открыла глаза и посмотрела в его побелевшее лицо.

– Я убил вас. О, Господи! Я все загубил. Я убил вас, и теперь Брукхейвен убьет меня, и правильно сделает. Я заслуживаю смерти.

Сквозь туманную дымку Дейдре видела, как он поднял пистолет.

Нет! Она хотела закричать. Но не было слышно даже шепота. Она не смогла его остановить.

Вспышка ослепила ее. Лицо обожгло горячим пеплом, звук выстрела оглушил.

Голова кружилась. Накатила страшная слабость. Сил хватило только на то, чтобы откатиться от обмякшего Баскина, уткнувшись лицом в мокрую листву, устилающую землю.

Постепенно чистый запах мокрой земли вытеснил пороховую вонь.

Дейдре приподнялась на руках.

Она не смотрела на Баскина. Она не хотела видеть то, чего добилась своими манипуляциями. Дейдре была не единственной, кто поступал дурно. Она не была святой – брать на себя чужую вину не входило в ее планы, но она не была настолько грешной, чтобы не испытывать глубочайшее сожаление.

Баскин был одинок и психически нездоров, он не был особенно умен. Дейдре беззастенчиво пользовалась его обожанием, для того чтобы тешить тщеславие. Баскин не был хорошим человеком, его никак нельзя было назвать порядочным, и все же он не заслуживал такого конца.

Баскин ведь считал себя поэтом, и такой вот конец представлялся ему достойным поэта и романтика. Умереть вместе с любимой женщиной – чем не поэзия? Может статься, что его фантазия разыгралась настолько, что он подумал, что случится чудо, и то верховное существо, которому он приносил в жертву себя и свою любовь, оживит его. Как бы там ни было, теперь бедняга был мертв, и никто не узнает, что за мысли бродили перед смертью в его больной голове.

Вернуть ничего нельзя.

Можно лишь принять и идти вперед.

Именно так. И посему Дейдре должна выбраться из этого леса на дорогу, где ее найдут. Рано или поздно.

Дейдре приподнялась на колени, затем на ноги, схватилась за ствол росшего рядом дерева. Полная чернота. Никакого просвета. Фонарь разбился, когда Баскин произвел выстрел.

В иную ночь она могла бы дать глазам привыкнуть к темноте, и тогда луна и звезды помогли бы сориентироваться в пространстве, но в эту ночь небо было затянуто облаками, и моросил дождь.

Дейдре чувствовала, что дрожит. Чувствовала, как слабеют колени. Одежда ее промокла насквозь. Хочется верить, что это всего лишь вода.

Глава 48

Колдер шагал по дороге с Мегги на плечах. Он пытался бежать, но Мегги чуть не упала, и он отказался от бега в пользу быстрого шага.

Он потерял Дейдре, потому что позволил себе ее осуждать. Его гордыня ее погубила, ибо он самовольно наделил себя правом судить и вершить правосудие: судья и палач в одном лице. Люди несовершенны. Его отец был несовершенным. Его брат был несовершенным.