Любовь мертвеца

– Сюда, – Еремея открыла двери смежной комнаты, и мы прошли в маленькое помещение, посреди которого стоял круглый стол, покрытый бархатным темно-синим покрывалом до пола. На нем стояли пять зажженных свечей и лежали карты. Карты очень необычные – треугольной формы, с совершенно непонятными серебристыми знаками.

Колдунья указала нам на два мягких стула, ножки которых были в виде лап каких-то животных. Затем она быстро сгребла разложенные по кругу карты в одну кучу и засунула их в один из ящиков деревянного комода.

– Подождите минуточку, я сейчас, – сказала Еремея и вышла.

Мы с Машкой сидели на стульях как истуканы и тихонько, боясь вздохнуть, рассматривали все кругом.

Окно в комнате было занавешено плотной черной тканью так, что ни один луч света не проникал внутрь. На комоде стоял канделябр, а рядом с ним фигурка черепахи. Наверное, она была сделана из фарфора. Мне захотелось спросить у Машки, как она думает – зачем здесь эта черепашка, является ли она волшебной или стоит просто для красоты, но я побоялась нарушать тишину. Над комодом висели книжные полки, совсем как у меня дома. Только все книжки были тут очень толстые, старые, а на корочках некоторых поблескивало золотое и серебряное тиснение. По сторонам от комода стояли шкафы, один из них стеклянный, и в нем виднелись многочисленные баночки и коробочки. В них, наверное, находились магические порошки, одурманивающие зелья или что-то в этом духе…

Еремея вернулась, держа в руке еще один канделябр. Она поставила его на стол, села напротив нас и, взяв одну из пяти свечей, зажгла ее.

– Ну? – Колдунья посмотрела на нас с укором. – Раз ты Маша и родилась в июне, то я знаю, зачем вы пришли.

– А откуда вы знаете, что я – Маша? – робко спросила Никитина.

– Я давно увидела в кристалле, что покойник будет разбужен.

– А разве мы его разбудили? – удивилась я.

– Нельзя будить того, кого оплакали и отпели, – вздохнула Еремея и прикрыла зеленые глаза. – Решила карты разложить, а они говорят, что я к нему отношение имею. Более подробный расклад сделала, карты говорят, что придет ко мне девочка, которая разбудила покойника, и я ей помочь смогу, если та не опоздает. Решила узнать, что за девочка. Поворожила, имя выпало – Мария и что она в июне родилась. Потом я день узнала, когда прийти ко мне девочка должна. – Женщина вновь уставилась на нас. – Я вас весь день ожидала, потом смотрю, уже семь часов, часы приема закончились. Думала, все, опоздала девчонка, пропала, но тут ваши голоса услышала и скорее побежала дверь открывать, пока вы не ушли.

Голос у Еремеи был недовольный. Было ясно, что она рассержена, но сдерживает себя.

– Да мы не хотели его будить! Просто Маше нужно было мальчика приворожить… – попыталась оправдаться я. Но Мария наступила мне на ногу, и я замолчала.

– Что вы делали? Узелки вязали, землю брали, кровь принесли? – спросила колдунья.

– Землю с могилы взяла. С двух могил – какой-то Марии и Максима Трофимова. Заговаривала ее, – ответила Никитина.

– Хуже, чем узелки, но лучше, чем кровь, – прокомментировала услышанное ведьма. – Знаки недобрые были?

Мы с подругой переглянулись.

– Какие знаки? – спросила Маша.

– Ну, что-нибудь нехорошее было? Случилось что-нибудь, когда шла приворот делать?

– Да нет вроде. А хотя… Когда мы могилу искали, крест упал. Прямо перед Машей, – вспомнила я.

– Что на нем написано было? – с тревогой спросила Еремея.

– Он очень старый был, только имя «Мария» рассмотрела, – сказала я.

Колдунья покачала головой.

– Еще что? – спросила она.

– На могилу я грохнулась. Это тоже плохой знак? – бледнея, спросила Никитина.

– Сидите тихо, – сказала вместо ответа женщина.

Она вынула из деревянного шкафа хрустальный шар, поставила его на середину стола и хлопнула в ладоши. Все свечи разом погасли. Нас окружил мрак, единственным источником света был только мерцающий шар. Еремея, что-то шепча, поводила над ним руками, и от шара начало исходить голубоватое свечение. Я смотрела на этот свет и внезапно почувствовала, что безумно хочу спать. Веки мои тяжелели и тяжелели, и я закрыла глаза.

Очнулась я от противного запаха нашатырного спирта. Оказалось, что я сижу во все той же комнате, все на том же стуле. Со стола исчезли хрустальный шар и свечи, а в помещении светло, потому что черная ткань сброшена на пол. Рядом в таком же полуобморочном состоянии сидела Маша. Еремея водила ваточкой у ее носа.

– О-ох… – раскрыла глаза Никитина. – Что со мной?

– Ничего, обычная реакция на мой хрустальный шар, – ответила ведьма. – Я надеюсь, ты сохранила землю.

– Какую?

– Как «какую»? С могил!

– Да, сохранила, она у меня дома, в шкафу, в коробке из-под обуви.