Любовь моя - мелодия

Оглядываясь назад, могу с уверенностью сказать, что таких великих певцов, как Бюль-Бюль (настоящая его фамилия Мамедов) и Рашид Бейбутов, теперь нет и не будет. Они как бы опровергают расхожее мнение о том, что незаменимых нет. Есть! Годы идут, но нет ни нового Бюль-Бюля, ни нового Бейбутова, и замены им не предвидится. Конечно, большие певцы есть, но все-таки не такие, как они.

Бюль-Бюль был истинно народным певцом — его популярность была невероятной. Когда в Баку спрашивали, где, к примеру, находится то или иное учреждение или тот или иной магазин, то говорили: «Это рядом с домом, где живет Бюль-Бюль…»

Музыкальность его была универсальной, редкой по восприимчивости, по отзывчивости. Исполнитель национальных ашугских песен, он прекрасно усвоил и приемы итальянской школы, стал вокалистом и европейского стиля. Бюль-Бюль учился в Италии (спасибо тогдашним меценатам) и по возвращении спел в Бакинском театре партию Каварадосси в «Тоске». Зал заполнили люди, пришедшие снова послушать своего любимого Бюль-Бюля — соловья. Но слушатели не поняли того, что он пел: они привыкли, что певец исполнял народные песни, а тут вдруг какой-то Пуччини, да еще на незнакомом языке — Бюль-Бюль пел по-итальянски… Простые азербайджанцы ушли недовольными: послали учиться соловья, а вернулся воробей…

Бюль-Бюль вовремя сориентировался, поняв, что основные его слушатели — это именно простые люди, и вернулся к чисто народному пению. Классику он исполнял только на концертах, записывал на пластинки. На оперной сцене до последнего дня он пел партию Кёр-оглы. Его сын Полад впоследствии выпустил целый альбом своего великого отца: отобрал среди архивных записей лучшее, что сохранилось из его репертуара.

Как сейчас вижу Бюль-Бюля, колоритного, с крупной головой, с резкими выразительными чертами, над которыми Господь поработал не кистью, а резцом. Но наиболее ярко помню его на сцене. На бюль-бюлевского Кёр-оглы мы с Поладом ходили много раз. Два действия ерзали на бархатных креслах, с нетерпением ждали третьего, когда папа Полада въедет на сцену прямо на лошади, смотрели, как она поведет себя под своим великим седоком.

Узеир Гаджибеков писал нашу знаменитую оперу «Кёр-оглы», рассчитывая на уникальные вокальные возможности Бюль-Бюля: верхние ноты его были беспредельными. Он мог свободно брать до-диез, в то время как большинство теноров «спотыкаются» на простом до. Когда Бюль-Бюль перестал петь в этой опере, партия Кёр-оглы по тесситуре оказалась под силу лишь молодому тогда Люфтияру Иманову. Кроме того, у него тоже было знание нашего национального пения.

А потом опера осталась без героя — сейчас петь Кёр-оглы некому: нет ни голоса со свободными верхами, ни того, прежнего знания ашуге кого пения. Осилить эту партию теперь не может никто.

В свое время Рамазан Гамзатович Халилов говорил мне, что можно было бы переделать партию Кёр-оглы для баритона, ссылаясь на то, что первоначально Узеир Гаджибеков задумывал написать ее именно для этого мужественного голоса. Но где найти в бумагах композитора подтверждение этому? И потом — если транспонировать партию главного героя, тогда придется переделывать всю оперу. Куда спускать низкие голоса? Еще ниже?

Как же тогда должен петь Гасан-хан, которого исполняет бас-баритон? Затея оказалась нереализуемой…

Как-то профессор Бакинской консерватории Бюль-Бюль прослушал меня, и я спросил его осторожно, с хитрецой: «Я случайно не тенор?» Маэстро ответил: «Нет, бала (мальчик), ты — настоящий баритон». Почему я задал именно такой вопрос? А потому, что в консерватории шутили, что наш великий певец любит басов и баритонов переучивать в теноров. Конечно, это было не так: просто Бюль-Бюль больше любил работать с тенорами. Хотя в нашем оперном театре ведущие партии долго пел ученик Бюль-Бюля Сергей Неведов, который пришел к нему лирическим баритоном, а ушел тенором…

Многие зарубежные оперные певцы (например, Херля, Корбени), приезжавшие в Баку, слышавшие Бюль-Бюля, посещавшие его дом, восхищались умением этого великого мастера владеть голосом и были поражены его невероятным диапазоном.

Еще один незаменимый — Рашид Бейбутов! Именно так, с восклицанием. Человек незаурядный, личность во всем. Его голос не отличался силой, но был невероятно благозвучен. Тогда еще не знали, что такое петь в микрофон — все пели «живьем». Бейбутова было слышно до последней ноты, до последнего нюанса во всех уголках зала.

Фильм с его участием — «Аршин мал алан» — стал для меня откровением и потому, что там играл такой красавец, и потому, что там звучал такой голос. Тогда я был еще слишком мал, чтобы самому помышлять о пении, но после этого фильма, несомненно, в моем подсознании навсегда запечатлелось искусство Бейбутова. И кто знает, может, тогда же у меня и зародилось желание петь?..