Любовь моя, самолеты

Летал Молчанов много, по-истребительски энергично и дерзко. Искал в каждом полете ответа, но не находил. А ответ был где-то рядом, протяни руку — бери… Однажды, разогнав машину, Молчанов крутой горкой полез вверх. Метнулась на подъем стрелка вариометра, на мгновение пропал горизонт, машину окутало мутно-белое месиво облаков. Но это случилось только на одно мгновение: продолжая набирать высоту, истребитель легко вырвался навстречу солнцу. Артем оглянулся и ахнул. Вот она, «условная земля»! Ровное поле пушистых белых облаков лежало под ним. Пропадающее с высотой ощущение скорости полета с особой силой захватило Молчанова. Косая тень истребителя стремительно перемещалась по облачной равнине.

Не раздумывая, начал Молчанов пилотаж и сразу убедился, как правильно сделал, начав его именно здесь, над облачным полем, а не над жесткой планетой: на первой же фигуре машина зарылась в облака. Снова и снова пытался Молчанов повторить чкаловский пилотаж. Но напрасно. То, что удавалось Чкалову, для Молчанова каждый раз заканчивалось «катастрофой».

На аэродром он вернулся расстроенный, сказал друзьям:

— Сегодня я шесть раз был покойником. Условно, правда, но все равно обидно. Главное, не пойму, в чем дело, в чем секрет, где собака зарыта?

В ответ на такое необычное сообщение товарищи не преминули окрестить Артема «условным покойником». Прозвище — как репей, не сразу отстанет. Прошел июль, август был уже на исходе. При каждой возможности «условный покойник» летал за облака. Тренировался Молчанов упрямо и настойчиво. Не сразу над облаками начинал он теперь пилотаж. Брал заведомо увеличенное превышение, а потом постепенно сокращал его, сбрасывал метр за метром. Он приучал себя к малым высотам. Друзья не забывали его первой неудачи, с сомнением относились к заоблачным тренировкам, при случае посмеивались:

— Еще жив? Смотри, «условный», не обидь Чкалова!

А Молчанов продолжал летать. Чем дольше он тренировался, тем меньше слышал насмешек. Упорство всегда покоряет. В дни, когда небо было особенно ясным, когда отсутствовала «условная земля», Артем нервничал. Он ждал своего часа, готовился к нему. И этот час пришел. Молчановская машина пронеслась над летным полем. Высота — метр. Уверенно, от самой земли начал Артем пилотаж. Четок и чист был этот пилотаж, крепка и уверенна истребительская хватка. Трава ложилась за крылом. Машина словно дразнила землю: «Врешь, не возьмешь!» Пространства на ошибку не оставалось. Но ошибка была исключена. Артем выверил каждый вздох над «условной землей».

Вот такой он был человек — Молчанов.

А время суровело невозможно быстро. Наркомом, по-нынешнему — министром обороны, назначили маршала Тимошенко. На свете немного людей, которых бы я ненавидел, и первым в этом списке числю Тимошенко — кавалериста, выползка из гражданской войны. Тупой солдафон, заняв главный армейский пост, он объявил форменное гонение на авиацию. Пилотаж?! Какой еще пилотаж?! Глупость и озорство. Отменить. Как — совсем? Без пилотажа нельзя! Тогда ограничить! И кормежку ограничить… подумаешь, летчики! Разъелись! Строевой им прибавить! В противогазах тренировать! И никаких привилегий! Синюю форму — содрать! И почему все летчики офицеры? Разврат. Выпускать сержантами. Ну и что — обещаны кубари?! Обойдутся. Я наведу порядок! Я научу вас свободу любить!..

Вы, наверное, обратили внимание — прямую речь даю без кавычек. Приведенный текст, понятно, не подлинный, я реконструировал его, основываясь на приказах, пользуясь цитатами, что запестрели в ту пору на плакатах, изображавших «любимого наркома»…

И в это самое мракобесное время, когда усилиями Тимошенко и его подпевал авиация была загнана в угол, лейтенант Молчанов летал с нами, желторотыми, за облака и там, вдали от начальства, показывал, на что способен И-16. Больше того, он учил: делай, как я! В жизни улыбка и слезы — рядом: вспоминаю с теплотой и умилением Артема, а следом накатывает волна горчайшая…

На западе шли настоящие воздушные бои, газеты задыхались от восторга, описывая молодецкие русские тараны, будто не понимали — всю авиацию противника одной удалью не переколотить, а мы, вчерашние ученики Артема Молчанова, играли в войну.