Любовь, морковь, свекровь

На площадку высыпали четверо полицейских, которые тут же облепили Костика, как собаки медведя.

– Ну, Сопрыкин, я знал, что тебе недолго на воле гулять! – пропыхтел один из них, судя по всему, старший, заламывая руки Костика за спину. – Трех дней не отгулял!

– Это все ты, шалава! – Костик с ненавистью глядел на свою подругу. – Все ты со своими хахалями!

– Да что ты, Костенька, – всхлипывала Оксана, утираясь полой халата, – говорю же тебе, первый раз этого мужчину вижу. – И она с явным интересом покосилась на Маркиза.

– Но явно не последний! – удовлетворенно проговорил полицейский, защелкивая на запястьях Костика наручники. – Так что не волнуйся, Сопрыкин, баба твоя скучать без тебя не будет, общественность не допустит!

– Убью! – заревел Костик, пытаясь вырваться из рук полиции, – Убью, козлы!

– Плюс оскорбление сотрудников полиции при исполнении, – обрадовался полицейский. – Это кроме нарушения режима, дебоша в общественном месте и рукоприкладства. Так что загремишь ты, Сопрыкин, на полную катушку…

– Гады! – стонал скованный уголовник.

– А у вас, гражданин, документы имеются? – полицейский повернулся к Маркизу.

– А как же! – Леня, в чьи планы совершенно не входило попасть в поле зрения полиции, с верноподданнической улыбкой протянул полицейскому новенькие водительские права на имя Василия Ивановича Чапаева. – Я только усы сбрил, – добавил он, умильно заглядывая в глаза полицейского.

– Зря, – неодобрительно заявил тот, возвращая Лене документ, – с усами вам лучше. На актера какого-то были похожи. Фамилию никак не могу вспомнить.

– Отращу! – пообещал Маркиз и едва удержался, чтобы не щелкнуть каблуками.

– Ну, это я не настаиваю, – покладисто разрешил полицейский. – Усы – это личное дело каждого.

Полицейские подхватили сопротивляющегося Костика под локти и поволокли его вниз по лестнице. Оксана еще несколько раз всхлипнула, запахнула халат и повернулась к Лене:

– Ну, заходи, что ли… его теперь не скоро выпустят…

– Ни стыда у некоторых, ни совести! – донесся из-за соседней двери визгливый голос настырной старухи. – Мужика еще увести не успели, а она уж другого заманивает! Тьфу, подсматривать противно!

– Уймись, крыса старая! – крикнула Оксана и запустила в дверь свалившимся с ноги тапком. – Уймись, пока тебя в унитаз не спустили! В самый раз пройдешь!

– Руки коротки! – взвизгнула соседка.

– Или кремировать тебя досрочно, в порядке поощрения! – добавила Оксана, закрепляя моральную победу. – Да вы не обращайте на нее внимания. – Она повернулась к Маркизу и кокетливо улыбнулась: – Что с нее взять, некультурная женщина!

Свежий синяк уже налился цветом спелой сливы, и лицо Оксаны приобрело законченную симметрию. В сочетании с призывной улыбкой это создавало неповторимый эффект.

– Культурная или не культурная, – продолжала бабка из-за двери, – а только я Костику все непременно передам! Как только он вернется, полностью поставлю в известность! У меня на тебя, шалаву, душа ярким пламенем горит!

– Да к тому времени, как он вернется, тебя уж давно схоронят! – ответила Оксана, подбирая тапок и впихивая в него крупную загорелую ногу.

– Верю в силу отечественной медицины! – убежденно прошамкала старуха, чтобы оставить за собой последнее слово.

Но на этом жизнеутверждающем заявлении дискуссия благополучно завершилась, поскольку Маркиз и его новая знакомая вошли в квартиру и закрыли за собой дверь.

– Зачем только таким личностям жилплощадь дают! – обиженно проговорила Оксана, проходя на кухню. – Ей квартира без надобности, ей давно в дурдом пора, в палату восьмиместную! Неужели и мы в ее возрасте такими же будем?

– Не будем о неприятном! – прервал ее Маркиз. – Как вы относитесь к немецким полусладким винам? – И он выставил на кухонный стол бутылку «Царевны-лягушки».

– Нормально отношусь, – заметно оживилась Оксана, – а к сладким еще лучше.

При этих словах она вполне естественным образом взглянула в зеркало и громко ахнула:

– Ну, Константин, зараза, надо же, как он меня на прощание разукрасил! Поделом его менты загребли! Подожди минутку, я сейчас… – И она скрылась в ванной комнате.

Воспользовавшись отсутствием хозяйки, Маркиз огляделся.

Обстановка не то что говорила, а громко кричала о весьма небольшом достатке и полном отсутствии вкуса обитателей квартиры. Пол был покрыт дешевым, кое-где протертым линолеумом грязно-зеленого цвета. Кухонная мебель, разрозненная и безнадежно устаревшая еще в прошлом столетии, явно была куплена где-то по случаю. С потолка свисали струпья облупившейся краски. Кухонный стол покрывала дешевая оранжевая клеенка, во многих местах прожженная сигаретами. Впрочем, несмотря ни на что, чувствовалось, что хозяйка квартиры – женщина, кое-как пытающаяся украсить свой быт. На подоконнике красовался горшок с розовой геранью, на вбитых в стенку гвоздях висели нарядные прихватки. Главным украшением кухни был приличный и довольно новый электрический чайник.