Любовь Муры

Дома застала присланные Вами ноты — спасибо, детонька, за внимание — но не высылайте никогда и ничего без моих на то просьб. Вот журнал № 7 «Дошк. Воспитание» и др. методическую (новинки) дошк. литературу, если есть, пришлите, пожалуйста. Помните, мы с Вами спускались вниз здания Наркомпроса, где находится киоск — там такая литература должна быть.

Еле нацарапанные карандашом слова «Мурочке дорогой» — я обвела чернилом. Эти слова мне до некот. степени возместили отсутствие от Вас писем. Нет от Вас известий, поэтому я волнуюсь (не скверно ли Вам, родная?) и грущу за Вами.

Только что Ида попросила уложить ей на ночь волосы (смочила водой волосы и одела ей свою сетку). В этом чепчике она мне напоминает себя малюткой, какой же прелестной была тогда она. Сейчас это (очень любимое) несносное существо. Верьте, родная, что говорю так о ней без преувеличений — этим она доставляет мне немало горя. Неужели и дочка даст мне столько неудовлетворения, как напр, личная моя жизнь?

Я говорю всем своим внутренним бурям: «уймитесь, волнения страсти!» — и жду с нетерпением момента освобождения от них. Эти дни они бушуют с удвоенной силой, но пока что прогулкой усмирила их. Борьба с ними (не только она: работа, беспокойство от неё также) делает меня пугающе нервной; напр, от такой чепухи как невозможность попасть в трамвай я покрываюсь, от раздражающей злости, потом, и подкашиваются ноги. Вот уж 3 дня как боли в желудке почти прекратились. Диэту оставила. [Последнее предложение подчёркнуто волнистой линией бледными чернилами Ксении и стоит знак вопроса.] Нервы же и сердце ежедневно напоминают о себе. Вот сватка (бюллетень) о состоянии здоровья. Жду такой же детальной от Вас.

Спокойной ночи. От прогулки изрядно устала, по приходе домой была точно пьяная. Завтра день полон хлопот. Мысли о Вас смягчат многие шероховатости (а хотелось бы сказать «о тебе»).

Целую. Ваша Мура.

26/III.

Получено 3 письма, а от Вас нет ничего! Все письма, кроме Ваших, не интересуют. Получила письма: от Петра, Проценко и от моск. приятельницы.

Проценко вторично просит зайти попрощаться с ним, т. к. он уезжает «за поисками счастья и смысла жизни» (его дословное, также взятое в кавычки выражение). Зная ожидающую меня там обстановку и своё состояние — я не могу к нему идти.

Пётр сообщает, что отъезд его затягивается до окончания посевной, что он, взявши на содержание семью сестры, печалится невозможности помогать мне и что, главным образом, из-за отсутствия денег он и не приехал ко мне. Ласково, жалко просит чаще писать, что живёт надеждой на совместную жизнь и т. д.

Пишу Вам 3-е по очереди письмо. Только что написала брату (в Дальне-Вост. край) и Петру. Счастлива, что отделалась от них. Какая я безвольная бываю там, где жалость преобладает в отношении к людям, — я не могу П. сообщить откровенно о своём безоговорочном решении жить одной. Это подлая жалость. Ведь так я и не напишу. Единственная надежда, что он снова заведётся подругой. А вдруг я опять приревную? Вот дичь! Нет, подобного идиотизма я не проявлю.

Вот только что вернулась с Идой с Днепра. Прибрежные обитатели готовятся к весенней «навигации». Запах смолы, стук молотков по ремонту челнов, баркасов, такие характерные мне шумы и запахи с детства (для этой поры) — перенесли меня в далёкое прошлое. Ведь так недавно как будто бы мне 20 лет! Как промчались годы! Как трудно примириться с сознанием, что жизнь пройдена в её лучшей поре.

У нас в учреждении карантин, и я, работая по городу (в отделе) и дома, всё же эти дни могу больше уделить Иде. Доставила ей удовольствие сходить со мной к Днепру, но дальше мои материнские заботы о развлечениях дочки не пойдут. Она большая мне помощница теперь, постоянно ходит на рынок (расположенный около нашей уличонки) и с удовольствием исполняет все поручения.

1 ч. ночи.

Пришла знакомая и уговорила пойти на «Юность Максима». Замечательный фильм. Я не помню, когда уж была в кино. Не могу лечь, не сказавши Вам спокойной ночи. Я тоскую по Вас.

27/III.

Случилась со мной сегодня большая незаслуженная неприятность. От обиды я плакала, и что отвратительней всего, проявила эту несвойственную мне слабость при свидетелях. — С новым начальником школы произошёл крупный, резкий разговор из-за выделения средств (эта вечная нужда у меня немало здоровья забрала). Он был несправедливо груб; со мной так, пожалуй, ещё никто не говорил. Я старалась не остаться в долгу, тем более, что я ведь прошу не для себя. После такого разговора мне не следовало бы и месяца оставаться. Положение невозможное. Мой большой долг связывает меня. Остаётся одно — оставить работу и ехать к Петру, но этот «выход», право, равносилен смерти.