Любовь на грани безумия

— Немного???? НЕМНОГО???? Ты, долбоёб, совсем мозги свои прокатал на гонках? Тебе сломали четыре ребра, в двух местах руку, сотрясли твой куриный мозг, сломали челюсть и повредили позвоночник, а тебе мало?

— Зажило ж, как на собаке, а? — Подмигиваю ему, чтоб развеять эту гнетущую атмосферу.

— Я пасс! Хочешь драться — сам договаривайся! — Друг резко отталкивает меня, и запрыгивает в машину. Визг шин, белый дым и вот я уже стою один посреди улицы, хлопая глазами.

— Подумаешь… Сам, так сам…

— Готов? — В раздевалку заглядывает организатор, и я, кивнув, выхожу следом за ним.

Голова ясная и чистая. Никаких посторонних мыслей, только напряженное лицо противника впереди и страх в его глазах. Упиваюсь этим зрелищем, пока прохожу сквозь толпу.

Они громко орут моё имя, хлопают по плечу, и желают победы.

Да, да… так уж вы сильно меня поддерживаете… За бабки, которые вы получите, если я выйду победителем, каждый из вас готов меня усыновить.

— Не делай этого! — Сквозь чужие голоса слышу один знакомый.

Оборачиваюсь и нос к носу сталкиваюсь с Князевым.

— Влад… Откажись! — Тяжелая рука опускается на моё плечо, пытаясь тянуть в противоположную сторону.

— Князь, что ты, как девочка маленькая? Иди лучше ставку сделай, пока еще есть время.

— Холодов, прошу тебя откажись… Там…

Друг не успевает договорить, так как в динамиках звучит голос ведущего. И то, что я слышу, мне не нравится… Совсем…

На пару минут в зале воцаряется мертвецкая тишина, пока все, так же, как и я, пытаются переварить услышанное.

— В смысле… замена? — Оборачиваюсь к Тиму, но по глазам вижу, что друг не удивлен.

— Тебе заменили соперника… Буквально за пару минут до боя.

Вижу, как паренек, с которым у меня должен был состояться поединок, покидает свое место, хлопая глазами от непонимания.

— Я сейчас… Слышишь? Стой тут и не смей заходить в клетку! Я к хозяину! Это против правил, так нельзя!

Словно за стеной слышу голос друга, потому что всё моё внимание сейчас приковано лишь к одному человеку.

Он уверенно проходит и застывает посередине ринга. Глаза больные…. Лихорадочно блестят. Оскал на лице и груда стальных мышц, перекатывающихся под кожей. Я вижу парня впервые, но когда толпа гулко скандирует его имя, понимаю, что оно мне знакомо.

Он — это я, только в своей категории. Ни единого проигранного боя, а всё из-за одного ловкого умения. Не совсем честного, но там, в клетке, до этого нет никому никакого дела. Моё преимущество — это то, что я наслышан об этом умении, и приблизительно знаю, как с ним справится, но на его стороне его габариты и примерно + несколько лет к «карьере».

Обычно, в подобных боях не допускают перевеса по категории, но, как известно: Бой без правил — это бой без правил!

Есть только маленькая проблема. Если я участвую в боях до полного поражения соперника, то он… до единственного выжившего в клетке…

Иду вперед и снова слышу ожившую публику.

Каждый из них понимает, что из клетки живым выйдет только один. И мне придется изрядно постараться, что бы быть этим человеком…

Глава 24

Навязчивый писк над ухом невыносимо бьет по ушам. Голова вот-вот расколется от боли. Пытаюсь открыть глаза, но чувствую резь и зажмуриваюсь, что бы унять очередной болезненный приступ. Где-то справа слышу слабый всхлип. Поворачиваю голову, и мою ладонь тут же сжимает теплая рука.

Мама…

Осунувшаяся и вмиг постаревшая женщина, глазами полными слез смотрит на меня, а в них ужас. Обвожу взглядом палату. Кроме нас здесь никого нет. Всё блестит от стерильности. Белые стены, дорогая аппаратура, живые цветы и какая-то гнетущая атмосфера.

Мама что-то спрашивает, поглаживает по щеке и горячими губами целует руку. Она плачет и плачет, практически захлёбываясь слезами.

Жду, когда немного успокоится, а потом задаю вопрос, уже давно зависший на языке:

— Где Тимур? — Истерика прекращается, мама изучает моё лицо удивленными глазами и кивает на дверь.

Прошу её позвать друга, и через пару минут в палату входит Князев.

Его вид другой…

Если у матери радость и облегчение, то Тимур выглядит злым… Очень злым.

Желваки разгуливают по щекам, глаза отстраненные, дышит рвано и часто.

Вру, что хочу пить, и мама, тут же, понимающе опускает голову и выходит из палаты, быстро стрельнув взглядом на графин с водой.

— Насколько всё плохо? — Без лишних церемоний спрашиваю друга.

— Как посмотреть… — Князев опускается в кресло рядом с кроватью, и старается принять расслабленную позу, но напряженные плечи выдают его мнимое спокойствие.

— Говори…

— Ну… ты выиграл бой… Поздравляю! — Слышу в его голове сарказм и осуждение.

— Что еще?

— Клуб пока закрыли. Хозяина трясут проверки, следствие, разбирательства.

— С какого? Не мы первые же…

— Соперник твой оказался не таким простым. Племянник чиновника… Клуб банально «слили» какому-то каналу. Так что… ты у мамы звезда…

— Живой? — Замираю, ожидая ответа.

— Как сказать… На аппаратах уже полгода. — Облегченно выдыхаю, а потом резко дергаюсь.

— В смысле «полгода»? — Холод пробирает тело, простреливает мерзкими мурашками каждую клетку, а на затылке волосы дыбом поднимаются.