Любовь на грани

А я пытался донести до ее мозгов, что не могу жить в доме, который купил человек, чьи руки разрушили наше счастье и украли у нас шесть лет жизни. В тот вечер нам так и не удалось прийти к обоюдному согласию. Я не понимал, почему Полине так сложно отказаться от этого сраного дома, почему не хочет понять меня, ведь я же разложил ей все по полочкам, но она уперлась и не хотела соглашаться с моим решением, заладила лишь то, что я влюблюсь в это место, как и она. Я пообещал себе в тот вечер, что обязательно куплю своей девочке дом, но в «подарок» старого мудака моя нога никогда не ступит.

А теперь, две недели спустя, после долгих и жарких примирений я собираюсь в загс. Я в это до сих пор не могу поверить.

— Макс, ну что ты застыл, — недовольный голос Витька из-за моей спины выдергивает меня обратно в сейчас, из прошлого в настоящее. — Знаешь, мне кажется, не особо гармонично будет смотреться опоздание жениха на фоне приехавшей невесты, — с сарказмом произнес он.

— У нас еще достаточно времени, — я посмотрел на часы.

Твою мать, а времени было как раз недостаточно. Я засуетился, завязывая галстук и одергивая смокинг.

— Вот и я о том же, — проговорил парень.

Пять, даже не десять минут ушло на то, чтобы выйти из квартиры и добраться до белого Мерседеса, что пригнал мне в честь особого события — свадьбы шофер отца. Я запрыгнул на водительское сиденье, Витек расположился рядом.

— Красавец, — провел он рукой по приборной панели. В салоне пахло новенькой кожей и дороговизной.

— Вот и будешь катать нас сегодня на нем, пока не затошнит, — нашелся я с ответом, и друг отрикошетил мои слова ударом кулака в плечо.

— От такого не затошнит, — сказал он. — Куда после регистрации? На острова?

Я отрицательно покачал головой.

— Не-а, я тут хочу сделать сюрприз Полине, — прищурил глаза, представляя, какое выражение лица будет у моей принцессы. — Но сначала ресторан и свадебное празднование. Ты же знаешь, что Алекс с Полиной занимались организацией?

Парень кивнул в знак согласия.

— Сняли в пригороде дом, так что после регистрации все на пикник, — на языке все крутилось название стиля, в котором девчонки замутили свадьбу. — А, вспомнил! — гаркнул я так громко, что Витек вздрогнул, — Рустик.[1] — я засмеялся, сам с собой. — Ну, что так смотришь? Прикинь, когда они мне сидели вдалбливали, что Рустик — это не мужчина кавказкой национальности, а всего лишь стиль свадьбы, Эко, вот вообще хоть бы не знать ничего этого.

Мы посмеялись от души. Оставшийся путь никакие шутки не приходили в голову, вместо них всплывали в памяти лица родителей, когда я к ним пришел с заявлением о том, что мы с Полиной собираемся жениться. Мать тут же схватилась за сердце, выражение лица отца я даже не хочу вспоминать.

— Сын… — начал он тогда.

— Пап, мне плевать, — зло выдавил я. — Этот мудак…

— Не выражайся при матери, — одернул отец.

— Он дал Полине развод, и теперь нас уже ничто и никто, — сделал продолжительную паузу я, — не остановит.

Мать с отцом переглянулись.

— Значит, стрелял в тебя Борис? — спросил отец, но я промолчал. — Я сразу так понял. Когда мне позвонил Вадим Годунов, я догадался, что дело здесь нечистое, — отец начал заводиться, я это почувствовал по голосу.

— Пап, давай мы все это оставим в прошлом, не хочу поднимать все это дерьмо.

Отец снова глянул на меня.

— Мать, выйди, дай, мужики поговорят, — сказал он маме.

— Но… — начала та.

— Выйди, говорю, — прозвучало беспрекословным тоном, от которого даже меня немного покоробило.

Когда мать закрыла за собой дверь, отец вперил в меня свои ледяные глаза цвета осеннего неба.

— Ты понимаешь, куда ты вляпываешься?

Я упрямо кивнул головой.

— Я навел справки про семью Полины.

Я хотел уже перебить его, но он не дал и слова сказать.

— Это было еще шесть лет назад, так что не надо ничего говорить, на тот момент для меня важна была твоя жизнь, а жизнью девчонки распорядился ее отец, продав Полину Годунову.

Я открыл рот, чтобы заткнуть его, не мог поверить в услышанное, но он продолжал:

— И что сейчас повлияло на его решение отказаться от нее, я не могу понять, — он задумался, переводя взгляд в окно и потирая большим и указательным пальцами подбородок, — но раз дал развод, это уже хорошо, — он снова глянул на меня. — Я все же против.

— Пап, все, что ты скажешь, — все-таки вставил я свое мнение в его монолог, — мне не интересно, я все равно на ней женюсь, только хочу попросить об одной услуге.

Отец заулыбался и, облокотившись на край стола, скрестил перед собой руки.

— А мне, в отличие от тебя, интересно, говори, — с иронией сказал он.

— Пап, если разговор пойдет в том же тоне, я лучше попрошу у кого-нибудь другого помощи, — хотел я уже выйти из комнаты.

— А ну-ка стоять!

Я замер на месте.