Любовь на грани

— Зря ты берешь столько вещей, — прокомментировала я ее действия, когда, зайдя к ней в комнату, увидела, как она наполняет рюкзак всякой ерундой. — Марта говорила, чтобы был минимум вещей, только все необходимое, потому что первый подъем будет тяжелый.

Полина глянула на меня, и я, подняв руки, ретировалась из комнаты. Решать ей, я же ее предупредила.

Входная дверь открылась, и на пороге появился отец.

— Привет, — его голос был уставшим, и сам он казался каким-то осунувшимся, я даже сначала запереживала за него. — Где Полина?

Меня как ведром холодной воды облили, я отпрянула от него в сторону.

— В комнате, — буркнула в ответ.

Он протянул ко мне руку, но я отвернулась. Он прошел мимо, открыл дверь и шагнул внутрь, неплотно притворив ее за собой. Я тут же на цыпочках бросилась к ней.

— Здравствуй, Полина! — мягкий голос отца.

— Здравствуй, — равнодушный ответ, от которого тут же подкатился ком к горлу.

«За что он ее любит?» — втиснулась в мою голову мысль, которая начала болезненно пульсировать внутри.

— Милая, если тебе так не хочется ехать, давай отменим всю эту затею.

У меня перехватило дыхание.

«Нет, нет, нет!» — кричала я внутри.

— Мне Анна сказала, что ты не против, вот я и согласился. Я сейчас с ней поговорю.

— Нет! — вскрикнула Полина, вторя моим мыслям, и я замерла. — Все нормально, — добавила она чуть тише. — Просто волнуюсь немного, все-таки лететь на самолете, а я не очень люблю летать.

Тишина поглотила комнату.

— Ну, почему, — тихий голос отца, и я вся обратилась в слух, — ты так холодна ко мне?

Ответа никакого не последовало, и дальше слова отца:

— Игорь вас уже ждет.

Я отпрянула от двери и вовремя, потому что секунду спустя оттуда вышла побледневшая Полина.

Я вскинула руку с телефоном.

— Полина, ну, наконец-то, Марта уже несколько раз звонила, напоминала, что в четырнадцать-тридцать мы вылетаем.

— Да, я готова, пойдем, — и она направилась к двери.

«Вот же сука!» — мысленно выплюнула я ей в спину.

— Папа, пока, как приедем, позвоним! — крикнула я отцу и вышла вслед за Полиной.

***

Для меня подъем оказался пустяковым, а эта сучка даже здесь успела привлечь к себе внимание. После того инцидента моя неприязнь к ней с каждой минутой все увеличивалась. Как она вообще могла привлечь к себе отца?

И вот теперь расселась на камнях, плохо ей, видите ли. А кому я говорила, чтобы все барахло с собой не напихивала? Так нет же, не послушала. Теперь еще из-за нее нам придется ехать домой, потому как Марта точно не возьмет на себя ответственность за меня.

— Так, сейчас вся группа поднимается с Мартой, а мы подойдем чуть позже, — слова Виктора вырвали меня из раздумий. — Марта ты предупреди ребят.

Когда мы добрались до деревеньки, нас уже встречали. Максим собственной персоной. Сегодня он был зол. Я даже поежилась. Не хотелось попасть ему под горячую руку, но именно моя мачеха довела парня до такого состояния. Прежде чем они ушли с Мартой, он бросил на меня задумчивый взгляд, но не сказал ни слова, а я бы и не против услышать от него в мой адрес хоть словечко.

***

Я проснулась ночью от того, что телефон жалобно пискнул в уши, сообщая о том, что батарея разряжена. Я приподнялась на локтях. Комнату освещал лунный свет. Глянула на кровать Полины и замерла. Девушки не было в постели. Я отбросила одеяло. Первое, что испытала, это страх. Все-таки, хоть я недолюбливаю свою мачеху, да что же вру сама себе, просто ненавижу ее, но пропажа человека навевает определенный ужас в подсознании. По спине прошелся холодок, который поднял дыбом волоски. Заглянула в ванную — пусто. Накинула на плечи мастерку, что висела на входе. Выглянула на улицу и застыла на месте.

— Ты что? Мне же больно! — голос Полины донесся до моего слуха.

— Больно было мне шесть лет назад, — Максим, это его голос, я бы его узнала даже с закрытыми глазами. — Ты точно мне ничего не хочешь рассказать?

Тон требовательный, от которого пробирает тело до костей.

— Отпусти, — шипит Полина.

— Уже не смогу, — слышу последние слова и не могу сложить два плюс два. Что происходит?

Возвращаюсь в домик, залезаю под одело. Отгоняю от себя посторонние мысли. То, что я услышала, скорее всего, глюк, а может быть, их старые разборки. То, что Полина с Максимом знакомы, стало понятно сразу. Неоднозначные взгляды, которыми парень одаривал мачеху, говорили о многом и в то же время ни о чем. Неприкрытая ничем неприязнь скользила во взгляде каждый раз, когда он обращал на нее внимание, а спустя несколько мгновений тоска, заволакивала его. Пойди разберись, что у него в голове? Я и не пыталась. Закрыла глаза и попыталась уснуть.

Утром, когда проснулась — да, мне все-таки удалось в тот день уснуть — я приняла ванну, потом вернулась и бросила взгляд на спящую мачеху. Она безмятежно посапывала во сне, а во мне почему-то поднялась буря негодования. Хотя с чего? Не могла понять.