Любовь на гранях

И с облегчением вздохнула, когда отвратительный рев — шутка предыдущего ректора, которая, почему-то, затянулась — ознаменовал окончание этого дня.

Вышла из аудитории, двинулась по коридору… и тут же развернулась, чтобы не проходить через центральный холл. Потому что на пути в него стоял Вальдерей со своими дружками и что-то бурно обсуждал. А снова с ним пересечься сегодня…

Это было бы слишком.

— Каталина! — меня нагнала моя пятерка. Я приостановилась и улыбнулась друзьям — во время лекций и перерывов мы почти не общались, я была слишком погружена в свои мысли, но сечас не отказалась бы развеяться и выпить с ними по чашке чаю.

— Каталина, нам надо поговорить, — начал неуверенно Матеуш да Клебер-Лабоста, а я нахмурилась, заподозрив, что… мне не понравится, о чем со мной будут разговаривать. Внимательно посмотрела на Ану-Каролину, глянувшую на меня с вызовом, на Бернардо, который отвернулся, и только потом — на Алвейса, которого считала близким другом.

Тот ответил мне виноватым взглядом и одними губами прошептал «прости».

Я стиснула зубы и процедила:

— Я слушаю.

— Мы можем отойти в…

— Ну зачем же, — полагаю, моей ухмылкой можно было пугать детей, потому что члены моей пятерки — бывше, похоже, пятерки — вздрогнули, — Все равно это завтра станет известно всей академии. Так что можно не церемониться…

— Ну-у… Хорошо. Мы хотим предложить тебе разойтись… спокойно.

— А если я откажусь? — насмешка прорвалась сквозь злость, — Что будете делать — расходиться НЕ спокойно?

— Эва-Каталина, ты не облегчаешь нам задачу, — поморщился Матеуш.

— Ты серьезно? Я должна облегчить задачу вам? — недоуменно задрала бровь, хотя мне хотелось… плакать.

— Всегда была стервой, — не сдержалась Ана-Каролина.

— Зато у тебя есть отличный повод не считать себя виноватой в вашем решении, не так ли? — я посмотрела на нее брезгливо, как на насекомое, и девушка стушевалась. Я же не могла себе этого позволить, — Значит, вы хотите избавиться от неудобного элемента… Испугались первых же сложностей? Что же вы будете делать в большом мире, где пятерки — это самый скрепленный союз из всех возможных? Бежать при первых признаках опасности и бросать тех, кто называл вам другом, на поле боя?

Я говорила зло, отчетливо и видела, что каждое слово попадало в цель. Мои однокурсники вздрагивали и шли пятнами, все понимая, но…

Это не помешало им исключить меня.

Конечно, я могу учиться и одна — и даже выполнять упражнения — хуже, но могу. Но я ведь… так рассчитывала на их поддержку. На то, что за моей спиной есть люди… которые помогут держать рухнувшее небо.

Как же я ошибалась…

— Каталина, — Матеуш прочистил горло, — прости, но… Мы собирали нашу команду не только с позиции силы, но и с позиции величия рода. Ты же сама еще в начале первого курса обозначила такой принцип! Потому что род — это поддержка, дары, тайные знания…

— Которые никуда от меня не делись, — сказала зло.

— Но еще и помощь в распределении и дальнейшей работе, — капитан нашей пятерки был непреклонен. — И когда было предложено голосование… Каталина, прости, но я должен делать то, что лучше для большинства.

— И кто предложил голосование? — я заинтересовалась. — Кто стал инициатором?

По быстрым взглядам в сторону девушки я все поняла.

— Вот как, — протянула, а потом резко подалась вперед, — Признайся, чьего внимания ты хочешь добиться, удалив меня?

Каролина побледнела, потом некрасиво вспыхнула и замотала головой:

— Я вовсе не потому… нет, вы не подумайте…

— У тебя ничего не получится, — ее поведение только укрепило мои догадки, — Ты сколько угодно можешь избавляться от соперниц — но это не сделает ТЕБЯ лучше.

Она начала опять что-то говорить. Я же потеряла интерес к той, кто меня предал.

Им всем воздастся… Но мой черный список начинается не с этих имен.

Повернулась к капитану, который хмурился, и, похоже, был чем-то недоволен — возможно даже принятым решением.

— Еще только один вопрос… Был хоть кто-то, кто проголосовал за то, чтобы оставить меня в команде?

Матеуш открыл рот и… выдохнул:

— Нет.

Я дернулась.

Глянула мельком на опустившего голову Алвейса.

Сглотнула вставший в горле ком.

И медленно двинулась по коридору. Но спустя несколько метров остановилась и обернулась к застывшим в одной позе однокурсникам:

— Моих родителей обвинили в предательстве и уничтожили все, что нам было дорого. Просто спросите себя… не заслуживает ли ваше предательство такого же наказания?

А потом ушла.

7

То что Хайме-Андрес да Кастелло-Мельхор, клявшийся мне в божественной любви и верности, откажется от своих слов, было лишь вопросом времени.

Конечно, я не верила в это… но, будучи реалисткой, которая точно понимает, что происходит, я не могла об этом не думать.

Особенно после его записки.

Особенно, после предательства моей пятерки.