Любовь на кофейной гуще (СИ)

— Даже не вздумай останавливаться! — также тихо, задыхаясь от жажды, которая вдруг изнутри ее выжигать начала, прошептала Настя. — Уже можно… И я просто с ума сойду, если ты остановишься! — призналась честно в тех чувствах, что ее тело сейчас на части рвали.

Подалась к нему… тоже начав его рубашку расстегивать.

Никогда, кажется, так мощно не нуждалась в прикосновении другого человека… А сейчас четко понимала, что именно он необходим, только Андрей, к которому и тянуло настолько непреодолимо.

Мужчина тихо застонал ей в макушку, признав и свою дикую потребность. Его руки внезапно как своей жизнью зажили, успевая огладить и ее плечи под рубашкой, которой вот-вот грозило на пол упасть; и грудь подразнить, но очень аккуратно, явно заметив и смущение, и сомнения Насти, да и помня, что не он сейчас главный претендент на право тут распоряжаться. Зато до всех остальных ее чувствительных точек добирался властно и жадно… Видно, что действительно, как дорвавшись до того, о чем и мечтать уже не думал!

И целовал! Как он ее целовал! Настя совершенно не могла думать, когда его губы ласкали ее кожу, дразнили чувствительную мочку, спускались на шею, чуть ключицу прикусив по ходу, ни капли не медля. Потому как оба уже за этот месяц выучили: планировать с ребенком что-то очень сложно, и если уж выпало время, лучше не откладывать то, что так хочется, не факт, что их характерная принцесса сейчас не проснется!

Андрей об этом помнил, судя по всему.

Потянул ее к дивану, который у него в гостиной стоял, позволив упасть и своей рубашке, которую Настя уже расстегнула, почти стащив. Снял сам свои брюки, не прекращая целовать ее, будто из дурмана чувственности не позволяя выплыть.

— Говори со мной, радость моя. Хорошо? Если неприятно или больно, или ты как-то иначе любишь, просто говори, пожалуйста, — попросил Андрей тихо, опрокидывая ее на диван, но и поддерживая при этом.

Но его напряженный, твердый член, вдавливающийся в промежность Насти, как бы намекал, что мужчине уже не особо до разговоров… А ведь держится!

— Знаешь, рядом с тобой я понимаю, что в принципе не знаю, что и как люблю. Но мне пока все безумно нравится, — призналась, пытаясь улыбкой скрыть смущение. — Но и ты говори, если чего-то ждешь и хочешь…

Нет, не сомневалась в своем решении, просто… наверное, где-то боялась его ожиданий не оправдать. И это вдруг так явно стало понятно, когда непроизвольно дернулась, словно прикрыться хотела, когда Андрей на мгновение завис над ней, уперевшись в диван коленом, просто глядя на Настю, словно любовался, впитывая ее вид. Вспомнилось все: и растяжки, которые появились, и совсем неидеальная сейчас фигура, и…

А он таким красивым кажется! Ни одного изъяна…

— Не нужно, Настя, — тут же понял ее порыв Андрей. — Ты — прекрасна! И я же не тело люблю, а саму тебя, всю! — накрыл ее собой, опять начав целовать те самые растяжки на груди, которых она до жути стеснялась просто. И столько открытости в нем было, столько искренности, что невозможно сомневаться! — Для меня это же все — лишь свидетельство того, что ты мне огромное счастье подарила, нашу малышку! — выдохнул, вновь к ее губам вернувшись, и так поцеловал, что у Насти голова закружилась! — Ты — совершенна. Вся!

Слезы навернулись! Потому что этими словами, парой предложений, Андрей дал ей больше, чем Настя только могла бы мечтать получить и во время беременности (почему и тянула, откладывала столько лет, не ощущая таких эмоций в муже и страшась последствий); и уже родив… А сейчас сполна ощутила, аж захлестнуло душу.

— Тогда, — сглотнув и обхватив его плечи руками, позволила ее и от белья избавить, — раз параметры тела не существенны, я сразу предупрежу, чтоб к этому размеру груди ты не привыкал, — выдавила лукавую улыбку, на самом деле, уже чувствуя, что слезы все-таки сбежали по щекам. Безумно чувствительная сейчас. — В действительности, я компактней, а это все молоко, — повела бровями, когда Андрей, давясь смехом, запрокинул голову, глядя на нее с любовью.

— Я тебя обожаю! И размер груди вообще ни при чем, — выдохнул мужчина, вновь поцеловав Настю в губы.

— И еще, благодаря этой самой груди, пока мы можем не предохраняться, — намекнула она тем временем, немного нервничая, что он медлит.

Мало ли, когда там дочка проснуться решит…

— Намек понят, — прошептал жарко ей в ухо Андрей.

И, одной рукой перехватив ее запястья, запрокинул за голову руки Насти, вроде чуть шутливо любуясь той самой грудью, о которой столько говорили. А сам, второй рукой поддерживая ее бедра, начал очень осторожно проникать своей плотью в ее тело. Аккуратно, нежно… Она в каждом движении ощущала и его заботу, и восхищение, но и возбуждение, которое распаляла в любимом мужчине.

Снова от тихого стона не удержалась, уткнувшись в его плечо.

— Больно? — напрягся тут же Андрей.

Замер. Дышит так тяжело, что она ничего, кроме его дыхания и не слышит.

— Потрясающе! — покачала головой, выдохнув ему это в ухо. — Не останавливайся. Все прекрасно, — наверное, и сама чуть удивленная этим пониманием, отозвалась, снова простонав.