Любовь на коротких волнах

- Заеду за тобой в пять вечера. И Ярослава...Надень пожалуйста что-нибудь... не слишком яркое. Дед весьма консервативен и...

Я посмотрела на свое настроение.

Даже не думала, что ему может стать хуже. Но, похоже, его только что облили кислотой. Во рту стало горько, но я, старательно контролируя свой голос ответила:

- Конечно. У меня найдется... приличный наряд.

Мы как-то чрезмерно спокойно и аккуратно попрощались и оба положили трубки.

Черт. Черт. Черт.

Я уставилась на телефон.

Каким образом все вдруг стало так плохо?

И почему у меня такое ощущение, что завтрашний вечер настроения не поднимет?

На прием я надела идеальное маленькое черное платье.Точнее идеально маленькое. Как и я.

Я хмыкнула, рассматривая себя в зеркале.

На самом деле у меня скопилось огромное количество «приличной» одежды;носила я её редко, потому хранилась она годами.

Роскошные костюмы - отрада Савелия.Эффектные и порой странные шмотки от английских дизайнеров - подарки Антона.Идеально сидящие комплекты ярких цветов - намеки от Артема.

Но моей прелестью были платья. Я их встречала случайно, влюблялась в них, и больше уже никому не отдавала. Хоть и доставала редко. Но сама возможность носить красивые платья в свое время стала для меня сродни возможности танцевать. Флиртовать. Быть женщиной.Жить полной жизнью.

Снова покрутилась перед зеркалом, поправила прядь почти идеальной прически - два часа в салоне - и накинула легкое белое пальто.

Мы уже поссорились с Броневым из-за одного наряда. Не стоило ссориться еще и из-за этого.

Телефон пиликнул, и я поспешила вниз, настраивая себя на лучшее. Подумаешь, отправляюсь в логово льва. Может во мне прячется великий дрессировщик.

Чуть скованно ответила на поцелуй мужчины и уселась в машину, с преувеличенным вниманием глядя вперед. Почему то вся легкость и нежность, которые я чувствовала между нами последние две недели, испарилась.

- Ярослава, - вздохнул Броневой, а я поморщилась. Не «огонек», не «ррыжая». Когда меня так называют, да еще таким тоном, чувствую себя нерадивой ученицей в кабинете директора. - Я тебя прошу... постарайся произвести положительное впечатление, потому что...

Черт.

А ведь я весь день настраивалась не ругаться. Я впилась коротко стриженными ногтями в ладони и возмущенно посмотрела на Павла:

- Я надеялась, мы разобрались с моим плебейским происхождением и манерами!

Лицо Броневого, и без того не слишком подвижное, окончательно застыло. В глазах мелькнуло непонятное выражение, но тут же пропало.

Он стиснул зубы и процедил, отвернувшись:

- Я всего лишь прошу тебя уважить моего деда, который мне очень близок и не ...спорить чрезмерно с моими родственниками.

Я обиженно засопела.

Можно подумать, кто-то из этих змей даст мне поспорить.

Неужели мы опять начали с того, что уже прошли? С моего поведения, образа жизни и неотвратимого оптимизма? Мне казалось, что Броневой все-таки не будет меня ломать под себя, но, похоже, я ошибалась.

И вопрос получается в том, готова ли я ломаться?Ради человека, который вовсе не планирует наше совместное будущее.

Мы молчали всю дорогу за город, где, в огромном деревянном доме в канадском стиле - а дом мне, между прочим, понравился - и проходило запланированное действо.

Ни размеры, ни шикарно одетая публика - похоже, сливки местного общества - меня не пугали.Я столько раз бывала на подобных приемах - и даже, порой,сама их организовывала - что чувствовала себя абсолютно комфортно. Пусть сейчас все было немногопо-другому, и я оказалась в незаслуженном статусе подруги великого-и-неповторимого.

Великий помог мне раздеться, и я чуть смягчилась, заметив, как вспыхнули его глаза, когда он увидел мое платье.

Холл и гостиная - даже зал для приемов, с большими окнами в пол, за которыми виднелся сад, и роялем с музыкантом посередине - были полны народу. Многие на нас косились, но никто не набрасывался, чтобы отгрызть от меня кусочек. Павел не отставал ни на шаг, да и вообще вел себя как идеально-книжный герой - заботливый и внимательный. Чувствуя его горячую руку и слушая, что он мне шепчет на ухо - в противовес тем официальным представлениям, что проговаривал во всеуслышание - я даже пару раз хихикнула и, наконец, расслабилась.

Но, конечно, когда подошло время знакомства с дедом Броневого, его отозвали. Он посмотрел на нас с сомнением, на что получил усмешку старшего по званию:

- Думаешь, я её съем?

- Думаю, она может обжечь, - буркнул нахмурившийся внук, но сжал ободряюще мне пальцы и отошел.

Мы же остались стоять друг напротив друга.

Да уж, дедом этого человека мог бы назвать только слепой.

Вениамин Александрович был таким же высоким, как и Паша, поджарым и крепким, как дуб. На вид ему можно было дать не больше шестидесяти, хоть мы и праздновали его семьдесят семь. У него были совершенно седые волосы и лицо умного, уверенного в себе человека, много повидавшего и умеющего принимать решения.

А еще я поняла, в кого у внука пошел этот неординарный высокомерно -вымораживающий взгляд. Да уж, мать Броневого была, пожалуй, просто стервозной особой, но за дедом чувствовалась порода и берлинская стена.