Любовь на коротком поводке (СИ)

Олег снял собаку с дорожки и встал напротив велотренажера, чтобы взглянуть на дисплей вверх тормашками.

— Три минуты… Ну, хорошо?

Я снова ничего не ответила, а собака стояла рядом с высунутым языком и тоже молчала, хотя, может, мы просто не могли читать язык жестов ее хвоста… Мой тоже болтался на спине, мокрой, как и моя шея. И грудь, и лоб… Боже, почему мне так тяжело?

— Хорошо? — заладил Олег, и я поняла, что он не успокоится, пока не получит утвердительного ответа.

— Хорошо.

— Хорошо-хорошо… Памаимкитоф…

— Что? — переспросила я, не разобрав его бубнежа.

Или чтобы просто не смотреть в его прищуренные глаза: ну не мог же он мною сейчас любоваться? Здесь зеркало во всю стену, так что я тоже вижу, на что он смотрит с такой наглой улыбочкой. Восхищаться нечем!

— Что там бог сделал в третий день?

Я пожала мокрыми плечами, скрипнув еще более мокрыми подмышками. Мне было плевать, что бог сделал… Что Олег сделал со мной — или что я сама с собой сделала, этот вопрос занимал меня куда больше!

— Что б ни сделал, он сказал «это хорошо» два раза. Памаимкитоф… Это на иврите…

— Ты знаешь иврит?

— Нет, я просто знаю одного раби. Знал его с женой еще по Питеру: он уже там свихнулся… Сейчас жена ему, кажется, седьмого рожает… Я один раз имел глупость позвонить ему по работе в субботу… Впрочем, Регина мне потом призналась, что у ее мужа в отличие от других мужей, есть хотя бы один выходной… Ну вот, Илья и рассказал мне, что раз во вторник бог сказал «это хорошо» два раза, поэтому вторник у евреев принято считать хорошим днём. Ну, у русских тоже ведь вторник-потворник…

Боже, я ведь только что думала о том же… У дураков, как говорится…

— Поэтому израильтяне все важные встречи пытаются назначать по вторникам, а вот в Сингапуре почему-то четверг — счастливый день, и мой босс все глобальные решения принимал по четвергам. А мне придется сделать это в понедельник… Может, мне вообще в Москву не ехать, а?

— Почему?

— Потому что крокодил не ловится, не растет кокос… И я ужасно не хочу от тебя уезжать…

Он потянулся к моим губам — дурак, они же горькие от пота! Но он их подсластил — и от избытка сахара в крови я закрутила педали еще сильнее, пока Олег не схватил меня за коленки.

— Хватит…

Его руки скользнули вверх — и под его ладонями кожа мгновенно высохла.

— Вторник-потворник, верно?

Я кивнула — не зная, правда, на что… Нет, знала: он надеялся, что во вторник у нас будет все по-настоящему, а я надеялась, что будет все еще и по-честному.

Глава 54 "Под стук колес"

— Привет.

— Привет.

— Не спишь?

— Не сплю.

— Я тоже, — вздохнул тяжело Олег, и я сильнее натянула к носу одеяло.

Кровать у него жутко большая, как и дом. Но со включенным изголовьем не так страшно. И с огромной собакой, спящей в ногах. Пока в ногах — утром, скорее всего, я найду Агату на подушке Олега. Свято место ведь пусто не бывает.

— А Агата? — спросил звонящий, словно действительно позвонил просто так.

Может, так оно и есть — чтобы услышать перед сном мой голос. Под стук колес плохо спится. Неужели мне кто-то позвонил просто так… Потому что соскучился.

Я провела рукой по пустой подушке, и мое пустое сердце сжалось. Но не до конца — не скомкалось, как старый целлофановый пакет — мокрый от выпущенной из него соленой воды. Сердце, как и грудь, было мягким, но все же плотнее, чем вчера: в нем кто-то поселился. Неужели?

— Она спит, — ответила я тихо, прижимая телефон к щеке так, будто это было прохладное плечо Олега.

— На кровати? — усмехнулся засранец мне в самое ухо.

— А ты как думал? — тоже смеюсь, облизывая ставшие сухими губы. — Лола меня убьет за то, что я позволила тебе испортить ее собаку.

— Ее собаку? Знаешь, говорят, что собаки выбирают себе хозяев, а не наоборот. Вот мне и кажется, что Агата выбрала тебя. И я так — примазался к вам обеим. Так что если мы оставим собаку себе…

Себе? Нам? Он как-то с первых секунд — еще даже без нормального секса — решил относиться к нашим недоотношениям слишком серьезно.

— Собака — это как ребенок. А если мы разбежимся? — произнесла я, глотая заполнившие рот горькие слюни. — Кому достанется собака?

— А почему мы должны разбежаться?

— Не знаю… Слушай, Олег, ну серьезно… Агата — собака Лолы. Не знаю, зачем ты говоришь сейчас все эти глупости. Делишь чужую собаку. Больную собаку…

— Сказал же, что она не больная, а избалованная, — и повторил это довольно сердито, даже грубо, совсем не тем тоном, которым начал разговор.

Может, Олег Лефлер просто не умеет долго быть милым?

— Вот честно, я знаю эту собаку уже неделю, верно?

Я промолчала — еще решит, что я деньки в календарике зачеркивала. Ну, зачеркивала, но совсем не со дня нашего с ним знакомства, а со дня последних месячных.

— Что-то я не замечал за ней основных признаков тревожности.

 Главный признак, когда у собаки плохо с желудком и с пищеварением. А шашлык она жрала за милую душу…

— Ты всегда такой наблюдательный? — не сумела промолчать я.