Любовь на мушке

– А это что? – Девушка беззастенчиво провела пальцами под нижним срезом его рубашки.

Возможно, и там она увидела пятно. Если да, то она не сводила с него глаз. Хорошо, хоть руку убрала.

– Чья это квартира? – отступая, спросил Вадим.

– Слушай, ты где обтрухался, лейтенант? – хихикнула брюнетка.

– Я сейчас вызову наряд, – пригрозил Ворошилов.

– Наряд – это групповуха, я на такое не подписываюсь.

– Попрошу ваши документы!

– Вот мои документы! – Брюнетка вдруг распахнула халат, обнажая скрытые под ним прелести.

– Гражданка!

За спиной у Вадима послышался шум шагов: кто-то поднимался по лестнице. Он хотел обернуться, но полуобнаженная гражданка кинулась на него, обняла. И визгливо крикнула:

– Помогите, насилуют!

А шаги тем временем приближались. Кто-то с силой схватил Вадима за плечо, развернул к себе. Брюнетка отлипла от него, и он оказался один на один с двухметровым бритоголовым детиной. Черные густые брови, светлая, незагорелая кожа, нос, похожий на свиной пятак, толстые тугие щеки.

– Костя, он сам полез! – взвизгнула брюнетка.

И глянула на женщину, которая высунулась из соседней квартиры.

– Насилуют!

– Гражданин, спокойно! – призвал к разуму детины Вадим.

Он усиленно готовился к службе в полиции, увлеченно занимался боксом, делал успехи в боевом самбо, к тому же он при исполнении, а это неоспоримое право действовать в случае чего с применением силы. Только вот Косте это было по барабану.

– Спокойно?! – гаркнул он, набрасываясь на Вадима.

Парень широко раскинул руки, открывая живот, но удар в солнечное сплетение результата почему-то не дал. А ударил Вадим локтем – коротко, быстро и сильно. Но, увы, здоровяк смог обхватить его руками, с силой прижав к себе.

– Костя, он хотел меня сзади! – крикнула брюнетка.

Вадим попытался вырваться из захвата, боднул противника головой, ударил ногой по стопе, но тому хоть бы хны. Здоровяк подтащил его к лестнице и с силой толкнул.

Падая, Ворошилов едва успел сгруппироваться. Но полностью взять свое тело под контроль не удалось; падая, он не сумел выставить руки и больно ударился головой об стену. Сознание не потерял, но к тому моменту, как чувство равновесия восстановилось, Костя и его подружка исчезли. Зато женщина из соседней квартиры осталась. Она стояла на лестничной площадке и с осуждением смотрела на Вадима.

– А еще из полиции!

– Вы что, не понимаете? – потирая отбитую макушку, возмущенно спросил Вадим.

– А вот не надо! Не надо! – замахала женщина руками и с возмущенным видом скрылась в своей квартире.

Вадим не знал, что делать. Вызывать наряд? Так его самого привлекут за попытку изнасилования. И брюнетка заявит, и такая же сумасшедшая соседка засвидетельствует. Посадить-то его вряд ли посадят, но мозг вынут. А может, и уволят. Или из уголовного розыска переведут в другое подразделение, а он так хотел служить в «убойном» отделе. Спасибо дяде, помог. Только вот дядя спасибо не скажет, если Вадима обвинят в изнасиловании.

К управлению он подъезжал в расстроенных чувствах. Вышел из машины, а навстречу Терентьева, красивая, сильная, чарующе энергичная. И в чистой форме, не то что Вадим.

Оксана шла чуть ли не под ручку с опером из отделения по мошенничеству, молодой еще, но на вид уже матерый. На Вадима Клюшников глянул снисходительно и, коснувшись Оксаны плечом, что-то сказал ей на ушко. Затем улыбнулся, снова глянув на Вадима. Но Терентьева не повелась на его, возможно площадный, юмор. И, улыбнувшись Вадиму, направилась к нему. А опер захлопал глазами, глядя ей вслед.

– Что это у тебя? – Она провела пальцами, едва не касаясь Ворошилова.

– А, там царапина, последствия не очень удачного падения.

– А это? – заметила она и ссадину на локте.