Любовь на полставки (СИ)

— Ты не успел, — с плохо скрываемым триумфом говорит Рита, затем, отпуская руку Саши, возвращается на свою левую полку, начиная более досконально изучать отданный ей маршрутный лист. — Следующая станция — наша, поэтому ничего не остается, кроме как ехать на надзор вместе. Тем более… — переводит она взволнованный взгляд на Сашу, все еще скромно замеревшему в дверях, — если ты объяснишь своему дяде, что я была не в себе, когда подписывала важные производственные документы — мне будет непросто остаться в должности начальника.

Рита ожидает, что Саша, как и всегда, посмеется, затем закинет вещи на соседнюю полку и начнет свои дурацкие, но уже давно полюбившиеся подколы в ее сторону. Что ж, сумку и куртку он действительно кладет. Но внутри не остается.

— Хорошо. Я тогда… пойду до проводника.

Он исчезает надолго. Рита ждет его возвращения уже целый час, и, в серьез переживая, идет к проводнице на его поиски.

— Ваш сосед? — переспрашивает женщина, забивая свой голос слишком громким бренчанием ложки внутри стакана с чаем. — Заходил отдать штрафные где-то час назад.

Рита в ужасе. За целый час могло случиться что угодно, и осознание того, что Саша, пусть и младше ее, но все-таки вполне себе взрослый и самостоятельный человек, совершенно не посещает взволнованный разум девушки. Она как ошалелая начинает бегать по всему вагону, запоздало заглядывая в холодный темный тамбур.

— Что ты здесь делаешь? — краснеет Рита, сталкиваясь с его пронзительными карими глазами. Только сейчас она удосуживается заметить, что парень выглядит как-то… не так, как обычно. Нечесаный, небритый. Он, что, в зеркало с утра не посмотрел? — Почему ты не заходишь в купе?

Саша извлекает сигарету из-за спины и делает неторопливую тяжку, отвечая только тогда, когда серый дым почти полностью окутывает его высокую стройную фигуру.

— Я надеялся, что какое-нибудь купе будет свободно, чтобы перейти туда. К сожалению, все занято, — молвит он слегка отстраненно. — Но нам на самом деле не так уж долго ехать. Всего лишь пять часов. Пару раз закуришь — уже и доберешься до места назначения.

Рита впервые видит его в таком странном состоянии. Они едут в полной тишине, разбавляемой монотонным стуком колес, всматриваясь в тьму за маленьким окошком, и продолжают тупить.

"Такое ощущение, что у меня дежавю, но только задом на перед… — осознает Рита, бездумно вдыхая дым его сигарет. — Только что я вспоминала о том, как пряталась от своего начальника, пока мы ехали с ним в командировку. А сейчас… тот человек, от которого хотят спрятаться — это я сама".

Она знала, что Саша просто не хочет напугать ее или довести до новой истерики, поэтому изо всех сил старается избегать девушку. Но почему-то это совсем не успокаивает.

— В поезде запрещено курить, — в итоге говорит ему Рита, обхватывая себя руками. Тут так холодно! И как он мог стоять здесь целый час? Неужели лед ее отношения ранит Сашу куда сильнее? — Лучше… лучше зайди в купе. Уверена, никто никому не помешает, — с этими словами она придерживает дверь, показывая, что ждет его.

Саша неуверенно кивает, вдыхая еще немного дыма напоследок. И послушно идет за девушкой. А когда приходит в их купе — ложится к ней спиной на свою полку.

Рита наблюдает за ним минут пятнадцать, и за это время парень даже не шевелится. Невольно вспоминается рассказ его сестры о том, что Саша целый день лежит на полу, отвернувшись, делая вид, что спит. Как сейчас.

И все из-за нее. Из-за того, что она ему сказала тогда…

Почему Рита решила, что лишь ее чувства заслуживают особенного отношения? Если она и вправду запала в душу этому человеку, имела ли она права прогонять его так бескомпромиссно? И при условии, что… на самом деле он не сделал ей ничего плохого.

Рите его жалко. Очень жалко. И стыдно за себя.

Не зная, что творит, она откладывает документы, что так старательно изучает до этого, в сторону и нарушает гнетущее безмолвие:

— Тот анонимный чат… Почему ты не написал мне в открытую? Разве ты такой трус?

Саша отвечает не сразу. Но все-таки приподнимается, чтобы усесться напротив Риты, показывая, что готов к этому разговору.

— А ты бы ответила? Если бы именно я написал тебе?

— …Нет, — честно говорит она, и ее собеседник победоносно ухмыляется.

— И как мне в таком случае можно было говорить с тобой?

Он кладет свои локти на столик — единственную преграду между ними, но Рита, будто беспокоясь, что он может наброситься без предупреждения, утапливается спиной в перегородку.

— А зачем ты вообще… — слова обрываются, кажутся слишком наивными для того, чтобы стать озвученными. Собравшись с силами, Рита все же задает этот вопрос, устремляя дрожащие зрачки в лицо юноши. — Почему именно я?