Любовь на Рождество

Бездействие никогда не должно являться выбором, если есть способ избежать этого. На самом деле, это отвратительно. Ну, по крайней мере, в других обстоятельствах. Прямо сейчас я чувствую далеко не отвращение, наблюдая, как Нокс заступается за меня. Он нависает над Тоддом, который лежит на полу, держась рукой за челюсть. Думаю, он так же шокирован, как и все остальные в ресторане.

— Продолжай нести всякую чушь, и в следующий раз я сломаю тебе челюсть. — Нокс делает шаг к нему.

Глаза придурка расширяются, и он начинает пятиться назад, чтобы уйти от него. Нокс наклоняется ниже, чтобы схватить его. Тодд не успевает далеко уйти, как Нокс хватает его.

— Нокс, чувак. Какого черта? Мы же друзья.

Нокс поднимает Тодда на ноги за воротник рубашки. В уголке рта Тодда собирается кровь. Я знаю, что не должна испытывать чувства удовлетворения при виде этого, но я бы солгала, если бы сказала, что нет. Тодд — придурок. Он всегда был таким и, очевидно, ни черта не изменился за эти годы. Приятно видеть, что кто-то ставит его на место.

— Мы не друзья. А теперь извинись перед моей девушкой.

— Твоей де… — Тодд замолкает, когда Нокс притягивает его ближе и говорит что-то шепчет ему на ухо так, что я не могу расслышать. Лицо Тодда становится бледным, как у призрака, вся кровь отхлынула. — Прости, Руби. Я мудак.

— Хорошо, — соглашаюсь я. Что еще я должна была сказать? — Отпусти его, Нокс. Я не хочу, чтобы наша еда остыла. — Я похлопываю по сиденью рядом с собой, пытаясь вернуть его обратно. В глазах Нокса появляется блеск, который заставляет меня волноваться за Тодда. Я никогда не видела Нокса с такой стороны, но уверена, что в этом человеке гораздо больше, чем когда-либо предполагала.

— Только попробуй вернуться сюда. — Он отпускает Тодда, отпихнув. Тот, спотыкаясь, делает несколько шагов вперед, прежде чем встать на ноги и вылететь из ресторана, не оглядываясь.

— Ты запретил ему сюда заходить. Думаю, это хуже, чем ударить. Знать, что такая еда есть в нашем городе, но бедняга больше не может ее есть. Это подло, — поддразниваю я, пытаясь успокоить Нокса. Исходящий от него гнев непоколебим. Он переводит взгляд обратно на меня. Его взгляд смягчается, прежде чем Нокс ухмыляется. Я сжимаю бедра вместе. Будем честны, я слишком возбудилась от этого зрелища.

— По порции десерта и напитков для всех. Это за счет заведения, — объявляет Нокс ресторану, прежде чем скользнуть обратно на свое место, не оставляя между нами ни сантиметра свободного пространства.

Весь ресторан аплодирует.

— Прости. — Он наклоняется и целует меня в мочку уха.

— Почему ты извиняешься? Он придурок.

— Я совершил ошибку, позволив ему думать, что когда-то мы были друзьями и что он мог сказать мне что-то подобное, не боясь лишиться головы.

— Значит, вы не были друзьями?

— Нет. Не знаю, как ты называешь людей, с которыми я тусовался в старшей школе. Манипуляторы? Незрелые идиоты? Но они определенно не были моими друзьями. — Он пожимает плечами. — Полагаю, я тоже в какой-то степени использовал их.

— Ух ты, — говорю я, в очередной раз удивляясь его откровенности. — Прости.

— Ты извиняешься? За что, черт возьми? — Он улыбается, с любопытством глядя на меня.

Я протягиваю руку, кладу ее ему на бедро, по какой-то причине мне нужно прикоснуться к нему. Как будто моя голова борется с сердцем, и на этот раз сердце побеждает.

— Это звучит печально, вот и все. Ты был популярен. У тебя тогда было довольно много друзей. Странно думать, что ты был на самом деле одинок.

Его брови сходятся. Я бы никогда не подумала о нем так. Я думала, что он был на вершине мира. Что у него было все.

— Полагаю, так оно и было, — говорит он. Выражение его лица заставляет меня думать, что он тоже впервые это осознает. — Впрочем, все было не так уж плохо. Тогда я мог видеть тебя каждый день. — Он подмигивает мне, прежде чем обмакнуть кусочек кренделя в пивной сыр и поднести его ко рту. Я открываю и беру его.

Так мы проводим большую часть трапезы — он кормит меня чаще, чем себя. Мы почти не разговариваем. Это трудно, когда вокруг столько вкусной еды.

— Я больше не могу есть! — говорю сквозь смех, когда официанты без конца приносят еще десертов. Минни уже угостила меня двойной порцией торта в форме воронки с добавлением сахарной пудры, как в старые добрые времена. Боже, я так по этому скучала.

— Упакуйте. — Нокс отодвигает тарелки на край стола. — Мы можем съесть торт на завтрак.

Минни приподнимает брови, одаривая меня понимающей улыбкой. По крайней мере, она думает, что это понимание. Слова Нокса звучат так, будто я остаюсь на ночь, и мы будем делать гораздо больше, чем просто спать.

— Нокс. — Я толкаю его локтем в бок, когда она забирает тарелку, чтобы упаковать торт для нас. — Она думает, что мы собираемся… — Я замолкаю.

— Что? Ты остаешься на ночь. По-моему, это у тебя грязные мысли.

Я закатываю глаза, глядя на него.

— Ты также объявил всему ресторану, что я твоя девушка. — Это распространится по городу быстрее лесного пожара. Здешние люди живут ради сплетен.