Любовь на руинах

Я удивилась — ого! Аж генерал! Сам себе такое звание придумал? Кто это вообще такие? По разговорам я, конечно, поняла, что их прислали за нами. Мы направлялись к человеку по имени Слепой. И он, судя по рассказам, действительно, был слеп. А значит, среди этих его нет. А где, интересно, Странник? Он бы все мог этим тугодумам объяснить, раз уж женщинам они не доверяют. Я осмотрелась, но найти его в толпе солдат не смогла. Между тем, Антон полез на вышку. Запрокинув вверх голову, я с каким-то глупым удовольствием наблюдала за тем, как легко и быстро у него это получается. Наверное, там, под гимнастеркой — сплошные мускулы… интересно, а…

— Что там, Антон? — стоявший рядом мужчина прервал мои странные мысли.

"Генерал", окинув взглядом территорию за забором, тут же начал возвращаться на землю, приказав бойцам и дальше дежурить наверху.

— Яр, они сваливают. Давид, ты за старшего! Не расслабляться здесь, вдруг передумают и решат вернуться! — и обращаясь снова к тому, кого звал Яром. — Давай, к главному меня веди, будем о ночлеге договариваться! Потом решим с этими…

Так как сказав, он кивнул в мою сторону, я поняла, что "эти" — это я и Пророк! Мужчины ушли внутрь, не удостоив меня взглядом. Та-ак, а мне что теперь делать? Да и Пророка нужно в нормальное место устроить — не на земле же ему лежать? Нашла глазами своих телохранителей, позвала, попросила занести его, все еще не пришедшего в сознание, в здание.

— Ребята, осторожнее, пожалуйста, ему же больно!

— Да он же без сознания! — один из парней, тот, что был самым молоденьким, улыбался так добродушно, словно не на операции опасной был, а дома болтал с друзьями. Молодой — что с него взять?

— У него потом, после приступа все мышцы болят! Очень мучается. Зачем лишние страдания причинять?

Навстречу нам по коридору быстро шагала высокая женщина, одетая в мужскую одежду и с шапкой на голове. Поравнявшись с нами, она остановилась, внимательно глядя на Пророка.

— У него приступ?

— Уже закончился.

— Несите сюда, его нужно положить.

Она повела нас вниз по ступенькам, потом по длинному коридору бывшего метро, открыла дверь, вверху на которой висела табличка: "Служебное". В комнате стояли кровати с бельем, с подушками. На одну из них мы уложили Пророка, и женщина тут же начала осматривать его — расстегнула куртку, послушала пульс, приоткрыла закатившиеся под лоб глаза.

— Как часто с ним подобное происходит?

— Все чаще. Раньше раз в месяц или два. А последнее время — раз в неделю и дольше намного приступ продолжается. У него ещё до катастрофы были проблемы. Он в Афгане служил когда-то, контужен был сильно. Спустя годы после войны врачи обнаружили кисту в головном мозге, которая давит на какую-то там точку. Так нам доктор объяснял. Раньше раз в полгода мы его в больницу клали — пролечивали. А сейчас… сами понимаете…

— Как вас зовут?

— Тая. Таисия.

— Я — Зоя. И давай на "ты"! Я — врач, поэтому точно могу сказать, что если бы были нужные лекарства, то его приступы можно было бы купировать в самом начале. Если бы обследования вовремя можно было проводить — следить за ростом опухоли, специалистам показываться, что-то ещё можно было бы сделать, а так…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Лекарства можно достать — это не проблема. Только какие?

Зоя встрепенулась, заинтересованно посмотрела на меня.

— Я могла бы посмотреть, подобрать для него нужные. И… там можно для себя взять?

— Можно договориться. Пророку не откажут.

Дверь в комнату распахнулась и, заполнив собой все вокруг… нет, не физически, а аурой своей, яркой, подавляющей, в помещение вошел Антон. И хоть посмотрел на меня на первую, обратился сначала к Зое:

— Доктор, я с тобой хотел бы побеседовать, но попозже, — уставился на меня. — Сначала, ты, Дар. Вставай, пошли!

Зоя.

Много раз в молодости я слышала о том, что с годами, когда счёт пациентов идет на тысячи, врач теряет жалость, способность сопереживать больному. Если судить обо мне с такой позиции, то я была неправильным врачом — несмотря на длинный список умерших больных, которых мое лечение не спасло, я всегда очень сильно переживала свое бессилие.

И сейчас, не имея в руках даже элементарных средств для оказания первой помощи, голыми руками помочь человеку с таким серьезным заболеванием не могла никак. Если не достать специальных лекарств, я буду абсолютно бесполезна.

Думать было проще в движении. Я встала и начала ходить туда-обратно по комнате, посматривая на лежащего в кровати мужчину. Сколько времени прошло, не заметила, не поняла, хотя нужно было как-то засечь, чтобы понять, как долго мужчина приходит в себя после приступа. Думала о том, что же из лекарств могло бы ему подойти и даже не услышала, как вошел Ярослав.

— Зоя, — окликнул он меня негромко.

Обернулась. Он стоял в паре шагов от меня и улыбался. И не было ничего в мире роднее и ближе этой его улыбки. Не было ничего естественнее, чем шагнуть и прижаться к его широкой груди.