Любовь на темной улице

Медленно, не теряя своего достоинства, он подошел к Маккулу. Он остановился на расстоянии добрых четырех футов от столика Маккула, словно его неожиданная остановка — это профилактическая мера, удерживающая его в полной безопасности за пределами невидимой ауры, которую только он, с его тонкой натурой, мог почувствовать, когда она излучалась из того пространства, которое в данную минуту занимал сидевший за своим отдельным столиком Маккул.

Маккул с удовольствием продолжал что-то рисовать на меню, склонив голову. Верхняя часть головы у него была абсолютно лысой, а на удлиненной, агрессивно выдававшейся вперед нижней челюсти росла рыжеватая щетина. Глядя на него, Уэбел вдруг осознал, что Маккул очень похож на одного из рабочих-ирландцев на картине, которых доставили в Америку в 1860 году для строительства железной дороги «Пэсифик юнион». Уэбел теперь понимал, почему так удивился Теренс, и не винил его в этом. Требовалось недюжинное воображение, чтобы представить себе, что Маккул — выпускник Принстонского университета.

— Я не ослышался, сэр? — спросил Теренс.

— Не знаю, — ответил Маккул, не поднимая головы.

— Так вы сказали, что вы из Принстона, или вы этого не говорили?

— Да, я это сказал, — теперь Маккул глядел на Теренса отважно и воинственно, как и полагалось пьяному человеку. — Я также сказал, что ни один уважающий себя джентльмен на вашем месте никогда не потребовал бы две с половиной против одной. Повторяю, еще раз, на случай, если вы что-то не расслышали.

Теренс медленно описал полукруг перед Маккулом, изучая его явно с научным интересом.

— Ах, вон оно что, — протянул он, и в его голосе послышались нотки аристократического скепсиса. — Значит, вы сказали, что вы из Принстона, так?

— Да, сказал, — ответил Маккул.

Теренс повернулся к своей девушке у стойки.

— Ты слышала это, дорогая? — Не ожидая от нее ответа, он вновь подкатился к Маккулу. Он стоял прямо перед ним. В голосе его чувствовалось открытое презрение принца крови по отношению к этому самозванцу — плебею, пойманному на месте преступления, когда тот пытался взломать королевский загон в Аскоте.

— Послушайте, сэр, — продолжал он, — вы похожи на человека из Принстона не больше, чем… чем… — Он беспомощно оглядывался по сторонам, пытаясь отыскать самое крайнее, самое язвительное, самое обидное, просто невозможное сравнение. — Вы не больше похожи на выпускника Пристона, чем… чем вот этот Эдди.

— Эй, ну-ка послушай, — воскликнул за стойкой недовольный его сравнением Эдди. — Не нужно наживать себе больше врагов, чем это необходимо, — предостерег он его.

Теренс проигнорировал предостережение Эдди и снова сконцентрировал все свое внимание на Маккуле.

— Меня очень заинтересовал ваш случай, мистер… мистер… Боюсь, я не расслышал ваше имя.

— Маккул, — сказал Маккул.

— Маккул, — повторил Теренс. — В его устах эта фамилия прозвучала как название только что открытого нового кожного заболевания. — Боюсь, я не знаю ни одной семьи под такой фамилией.

— Мой отец был странствующим лудильщиком, — сказал Маккул. — Он ходил по дорогам, от одного болота к другому, и всегда пел, и эта песня вырывалась у него из глубины его сердца. Таким был наш семейный бизнес. Он позволял нам жить в роскоши с одиннадцатого столетия. Я просто искренне удивлен, что вы ничего о нас не слышали. — Он вдруг запел: «Арфа, которая когда-то звучала в залах Тара», — правда, фальшиво, не попадая в верную тональность.

Уэбел с удовольствием следил за ним. «Как все же хорошо, — подумал он, — что он зашел в бар к Эдди, а не в какой-то другой».

— Вы все еще настаиваете, — сказал Теренс, перебивая музыкальное кваканье Маккула, — что вы учились в Принстоне?

— Ну как вам это доказать? Что я должен сделать? — раздраженно спросил его Маккул. — Раздеться здесь перед вами и показать вам свою черно-оранжевую татуировку?

— Позвольте задать вам вопрос, мистер Маккул, — спокойно сказал Теренс, демонстрируя свое притворное дружеское к нему расположение. — К какому клубу вы принадлежали?

— Я не принадлежал ни к какому клубу, — ответил Маккул.

— Ну вот, — сказал Теренс. — Что и требовалось доказать.

— Я так никогда и не оправился от такого удара, — сказал Маккул. Он снова затянул свою «Арфа, которая когда-то звучала в залах Тара».

— Я, конечно, могу понять, что вы не принадлежали ни к какому клубу, — добродушно сказал Теренс. — Но даже в этом случае вы могли бы сказать мне, где находится Айви, Кэннон1, разве не так, мистер Маккул? — Он наклонился поближе к столику Маккула, направив на него испытующий взгляд.

— Погодите… погодите… минуточку, — мычал Маккул. Он глядел на стол, почесывая лысину.

— Вам что-нибудь говорит библиотека Пайна, — продолжал допытываться Теренс, — или Холдер Холл?

— Черт подери! — воскликнул Маккул. — Я все забыл. Я закончил его еще до войны.

Теперь уже Уэбел начал злиться на Маккула. Драматический клуб Принстонского университета почти ежегодно приглашал Маккула прочитать лекцию перед студентами, и он мог бы, даже напившись, как сейчас, вспомнить, где находится Проспект-стрит.