Любовь на темной улице

— Нет, не думаю. — Девушка покачала головой. На ней была черная шляпка из мерлушки1 с ворсом, и она смахивала на студентку из университета с барабаном из военного оркестра, претендующую на роль Анны Карениной. — Нет, только не вчера. Раньше. Вот только где?

— Я видел вас в Стоуве, на Рождество, — признался Роберт.

— Да, да, именно там. Там я видела, как вы катались на лыжах, — сказала она. — Подумать только! Вы ходите на лыжах, как по шелку!

Мэк громко рассмеялся, услыхав такое необычное сравнение, характеризующее лыжный стиль катания Роберта.

— Не обращай внимания, друг мой, — отозвался Роберт. Ему было приятно, что его личность вызывает восхищение у этой девушки.

— Плох тот солдат, который пытается одолеть гору с помощью одной грубой силы.

— Послушайте, — сказала девушка, немного озадаченная. — У вас весьма своеобразная манера говорить. Вы что, американец?

— В какой-то мере — да, — ответил он. — Во всяком случае, в настоящее время. Я родился во Франции.

— Ах вот оно что, — протянула девушка, — вы родились среди голых скал.

— Я родился в Париже, — уточнил Роберт.

— Вы и теперь там живете?

— Нет, я живу в Нью-Йорке.

— Вы женаты? — с беспокойством в голосе спросила девушка.

— Барбара, — одернул ее филадельфиец, — веди себя прилично.

— А что я сделала? — запротестовала девушка. — Просто задала самый обычный вопрос. Вам это неприятно, месье?

— Что вы, совсем нет.

— Так вы женаты?

— У него трое детей, — подоспел ему на помощь Мэк. — Самый старший из них собирается баллотироваться в президенты страны на следующих выборах.

— Ах, какая незадача, — вздохнула девушка. — Я перед поездкой сюда поставила перед собой ясную цель, — встретиться с французом, но только неженатым.

— Я уверен, что поставленная вами цель обязательно будет достигнута, — обнадежил он ее.

— А где ваша жена в данный момент? — продолжала свой допрос девушка.

— В Нью-Йорке, — уточнил Мэк, снова очень вовремя придя ему на помощь.

— Неужели она позволила вам смотаться и кататься здесь на лыжах одному? — снова спросила девушка весьма неуверенно.

— Да, — сказал Роберт. — Вообще-то я сейчас нахожусь в Европе по делам. И сумел выкроить десять дней.

— Каким же бизнесом вы занимаетесь? — спросила американка.

— Я занимаюсь бриллиантами, — сказал Роберт. — Продаю и покупаю алмазы.

— Вот именно такого человека я рассчитывала здесь встретить, — снова притворно вздохнула девушка. — Такого, который намывает алмазы. Но только, вполне естественно, неженатого.

— В основном я занимаюсь промышленными алмазами, — пояснил Роберт. — А это не одно и то же.

— Ну и что? Это сути не меняет… — прокомментировала она.

— Барбара, — снова одернул ее филадельфиец, — ты хотя бы притворилась, что ты порядочная дама.

— Если нельзя поговорить по душам с американцем, — обиженно отозвалась девушка, — тогда с кем же, скажи на милость? — Она посмотрела в плексигласовое окно вагончика. — О, ничего себе, — воскликнула она. — Это не гора, а какой-то горный исполин, не правда ли? Я уже вся охвачена ужасом. — Повернувшись, она внимательно посмотрела на Роберта.

— Да, вы на самом деле похожи на француза, — не унималась она. — Чудовищно элегантный. Вы на самом деле уверены, что женаты?

— Барбара! — отчаявшись воздействовать на нее, крикнул филадельфиец.

Роберт с Мэком засмеялись. Засмеялись и американцы. А девушка улыбалась, довольная, из-под своей мерлушковой с ворсом черной шляпки, — ей ужасно нравились собственные кривляния и реакция присутствующих на ее поведение. Те из пассажиров вагончика, которые не понимали по-английски, тоже добродушно усмехались, слыша эти взрывы смеха, им тоже было очень приятно, хотя до них, конечно, не дошла эта шутка, и они не могли искренне разделить с ними их молодое, задорное веселье.

И вдруг через взрывы смеха до него донесся голос какого-то человека поблизости. Он спокойно, холодным тоном, с явной неприязнью, говорил по-немецки: «Schaut euch diese dummen amerikanischen Gesichter an! Und diese Leute bilden sich ein, sie waren berufen, die Welt zu regieren».