Любовь на Утином острове

– Ты полагаешь, одной дружбы достаточно? – Она покачала головой и грустно улыбнулась. Да, у них с Арчи действительно много общего. Дженни вспомнила, как однажды, когда Арчи было тринадцать лет, он сломал ногу. Дженни тогда вела моторную лодку, а Арчи решил выскочить на сушу на водных лыжах. Но он немного не рассчитал и налетел на пристань. Она была первой, кто пришел ему на помощь. А когда Дженни потеряла мать, Арчи утешал ее. Особая нить, которая часто рвется, когда кончается беззаботное детство и начинается взрослая жизнь, по-прежнему соединяла их. Но то, что он предлагает, невозможно, потому что они не любят друг друга. – Нет, Арчи. Спасибо тебе, ты настоящий друг, и я люблю тебя как друга, но этого мало. Ты заслуживаешь гораздо большего, чем то, что я могу тебе предложить.

Он внимательно заглянул ей в лицо, а она расправила плечи и заверила его:

– Со мной все будет в порядке.

– Тебе придется очень нелегко.

– Я справлюсь.

– Но я могу хотя бы помогать тебе?

Она подошла к нему, села рядом и позволила обнять себя.

– Конечно.

Он крепко сжал ее плечи, и голос его зазвучал подозрительно хрипловато:

– Ну, мне, пожалуй, пора, а то уже темнеет. Дров у тебя достаточно?

Она кивнула.

– Не забудь подзарядить свой сотовый, а то при такой погоде стационарная связь ненадежна. Если понадоблюсь, звони мне на мобильный в любое время суток. Договорились?

– Хорошо, не волнуйся. В случае чего обязательно позову тебя.

Одеваясь, он не сводил с нее глаз.

– Дженни, ты уверена, что все будет в порядке?

– Перестань беспокоиться, мамочка. Разве ты забыл, что перед тобой самая независимая девушка в мире?

Он обнял ее на прощание.

– Да, конечно… помню. Ты же не дашь забыть об этом, верно? Береги себя, девочка. Я тебя люблю.

– Я тоже люблю тебя, Арчи. – Она улыбнулась, закрывая за ним дверь.

Через несколько секунд заурчал мотор его вездехода. Дженни постояла, прислушиваясь к удалявшемуся звуку.

Когда она вернулась на кухню, сумерки уже сгустились. Она стала глядеть в окно, любуясь тем, как закат окрашивает снежно-белый покров розоватыми бликами. На плите разогревался суп. Она была не голодна, но заставила себя поесть. Теперь она должна думать не только о себе. Ей надо думать еще и о ребенке.

Ночь была лучшим и в то же время самым сложным временем суток для Дженифер. Ночью она сильнее тосковала по Алану. Когда она вспоминала его, все обретало реальные черты, как будто он возвращался к ней на краткие мгновения.

Каждую ночь, лежа в кровати, она прижимала ладонь к животу и думала о ребенке Алана, который рос внутри нее. И улыбалась. Что бы сказал Алан, узнав о том, что они создали новую жизнь? Обрадовался бы так, как радуется она? Был бы счастлив или огорчен?

Этого она никогда не узнает. Не узнает и Алан. Она не собирается вынуждать его возвращаться из чувства долга. Она не станет для него еще одной тяжкой ношей.

Дженни натянула одеяло до подбородка и уставилась в темноту спальни, вспоминая тот день, когда они обнаружили, что вполне могут поместиться в старой ванне вдвоем. Они плескались в теплой воде, смеясь и забрызгав весь пол вокруг, а потом долго и самозабвенно предавались любви.

Дженни заснула, согретая воспоминаниями. Спала она чутко и сразу же услышала предостерегающее рычание Снупи. Глаза тут же раскрылись. Сердце застучало. Она поняла, что в доме кто-то есть.

Она лежала не шелохнувшись, стараясь вспомнить, заперла ли она входную дверь за Арчи.

Успокаивая себя и стараясь не скрипеть пружинами, она быстро поднялась с постели и неслышно скользнула на пол. Тихо наклонившись, достала из-под кровати заряженное ружье. На цыпочках прокралась к двери в гостиную и смело шагнула через порог.

Высокая фигура с неясными очертаниями поднялась навстречу ей в темноте.

Она вскинула ружье и прицелилась туда, где, по ее расчетам, должно было находиться сердце.

– Стой, где стоишь, или буду стрелять! – предупредила она грозным тоном, не оставлявшим сомнения в решительности ее намерений.

От страха сердце подпрыгнуло куда-то к горлу и заколотилось там. Она едва не теряла сознания от страха, глядя на возвышавшуюся перед ней мужскую фигуру.

– Молодец, Дженни! Узнаю свою бесстрашную девочку. – Знакомый хрипловатый голос наполнил комнату.

Неверие, изумление, радость, надежда – все в один миг смешалось в ней. Почувствовав внезапную слабость в коленях, она прислонилась к стене и, пошарив рукой, включила свет. Перед ней стоял Алан Маклей в темно-синей парке, с красным носом и серыми смеющимися глазами.

Он откинул с головы капюшон.

– Привет, малышка. – Алан окинул жадным взглядом ее лицо и фигуру, затем перевел его на ружье. – Ну сделай же что-нибудь, Дженни: либо пристрели меня, либо поцелуй, только скорее. – За его шутливым тоном угадывалось отчаяние.

Она не знала, смеяться ей или плакать. Она сделала и то и другое, когда опустила ружье и бросилась к нему на шею.

– Алан!

Он зарылся лицом в ее волосы и крепко прижал к себе. Но этого было мало, слишком мало. Расцепив ее руки, он расстегнул куртку и снова обнял ее, потом немного отстранился и заглянул ей в глаза.